Широко шагали ноги; май, май, май -
На тебя налюбоваться дай.
Зажигай мой рай, залипай-пай-пай.
Сакура плакала, самурай.
Зарубил собак, дабы лай, лай, лай
Не нарушил сон, не покоцал вайб.
Берегу покой, понимай-май-май -
Я твой-ой-ой-ой.
Широко шагали ноги; май, май, май -
На тебя налюбоваться дай.
Зажигай мой рай, залипай-пай-пай.
Сакура плакала, самурай.
Зарубил собак, дабы лай, лай, лай
Не нарушил сон, не покоцал вайб.
Берегу покой, понимай-май-май -
Я твой-ой-ой-ой.
Преображение Господне... Ласковый, тихий свет от него в душе — доныне. Должно быть, от утреннего сада, от светлого голубого неба, от ворохов соломы, от яблочков грушовки, хоронящихся в зелени, в которой уже желтеют отдельные листочки, — зелёно-золотистый, мягкий. Ясный, голубоватый день, не жарко, август. Подсолнухи уже переросли заборы и выглядывают на улицу, — не идёт ли уж крестный ход? Скоро их шапки срежут и понесут под пенье на золотых хоругвях. Первое яблочко, грушовка в нашем саду, — поспела, закраснелись. Будем её трясти — для завтра.
Будет дождь идти, стекать с карнизов
и воспоминанья навевать.
Я – как дождь, я весь – железу вызов,
а пройду – ты будешь вспоминать.
Будет дождь стучать о мостовую,
из каменьев слёзы выбивать.
Я – как дождь, я весь – не существую,
а тебе даю существовать.
«Мертвые поэты» стремились постичь тайны жизни! «Высосать весь её костный мозг!» Эту фразу Торо мы провозглашали вначале каждой встречи. По вечерам мы собирались в индейской пещере и читали по очереди из Торо, Уитмена, Шелли, из романтиков, а кое-кто даже читал свои стихи. И в этот волшебный миг поэзия действовала на нас магически. Мы были романтиками! Мы с упоением читали стихи, поэзия капала с наших языков как нектар.
Морская пучина — ревнивая карга, и стоит на борту появиться истинной любви, считай, что ты получил черную метку с приглашением на тот свет.
Как хорошо без женщины, без фраз,
Без горьких слов и сладких поцелуев,
Без этих милых слишком честных глаз,
Которые вам лгут и вас еще ревнуют!
...
Как хорошо с приятелем вдвоем
Сидеть и пить простой шотландский виски
И, улыбаясь, вспоминать о том,
Что с этой дамой вы когда-то были близки.
Ей девятнадцать. Двадцать — ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.
Теперь он Бомбой ее не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А тетей Химией величал,
И тетей Колбою тоже.
Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так же сердилась: — У, Сатана! —
И так же его презирала.
Радуга — один поэт однажды сравнил их с мостами между светом и тьмой. Если бы мы могли ходить по ним, то смогли бы побывать в местах, о которых только мечтали.
Пусть чередуется весь век
Счастливый рок и рок несчастный,
В неутомимости всечастной
Себя находит человек.
Пусть будешь ты согрета,
Дыханием моим...
Я жизнь отдам, Джульетта,
Чтоб быть тобой любим!