Пускай лучше ты не впустишь меня,
чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
чем я тебе не поверю.
Пускай лучше я в тебе ошибусь,
чем ты ошибешься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
чем ты по моей вине.
Доброта, безграничное доверие и ласка — чувства всегда неотразимые, если между ними не втерлось подхалимство, каковое может потом, постепенно, превратить все в ложное — и доброту, и доверие, и ласку. Жуткое это качество — подхалимаж.
... они были на том этапе любви, когда в любимом нравится не только то, чем он на деле обладает, но и то, каким он хочет казаться, — когда нравится принимать не только правду, но и полуправду о нем. Ведь не скрывая, что это не совсем истина, он как бы оказывает тебе высшее доверие.
Журналисты, они всегда так: держатся с тобой по-приятельски, втираются в доверие — и выкладываешь им то, о чём стоило бы молчать.
Ты знаешь, я верил словам, я верил в их силу и страсть.
Они рвали меня пополам и не давали упасть.
Только слова как дым, тающий высоко.
А тем, кто их говорил, в общем-то, все равно.
По доброй воле отдано — не значит, что потеряно.
Вернётся вновь в сохранности, когда друзьям доверено.
Все вокруг такие предусмотрительные, с гарантиями... Один я — идиот, по старинке привык, что общие интересы подразумевают элементарное доверие.
Я не умею полностью доверять человеку. Это, наверно, правильно. Доверие может убить, а недоверие лишь только ранить.
Cлайд с цитатой