Лео Фитц (Leo Fitz)

– Мне нравится думать о первом законе термодинамики. Что энергия не возникает из ничего и никуда не исчезает. Это значит, что каждая энергия внутри нас, каждая крупица будет жить как часть чего-то другого. Может быть, будет жить как рыбёшка, микроб... может быть, сгорит в сверхновой через десять миллиардов лет. И каждая частица нас была раньше часть чего-то другого: луны, грозовой тучи, мамонта.

– Мартышки.

– Мартышки. Тысячи и тысячи других прекрасных вещей, которые когда-то также боялись умереть как и мы. Мы дали им новую жизнь. Хорошую, я надеюсь. Примечательно, что мы оказались здесь, Фитц. Там, где началась вся жизнь на нашей планете. Прямо за этим стеклом.

– Может, принесёшь ей чистые простыни? Ей бы выспаться.

– Да. Ты заслужила хороший сон.

– Да, я бы сам это сделал, но в прошлый раз там было много женских штучек, и... она неряха.

– Мы угробили самолёт.

– Я получила новый опыт.

– И по башке получили.

– Ты получил новый опыт, но это было в новинку для всех нас.

— Есть много способов выразить грусть и боль. Можно писать песни, рисовать...

— Или разбивать головы. Этот способ мне нравится больше всего.

— Я все еще рада, что выстрелила в тебя.

— Ага, я тоже.

— Надо было целиться в голову.

— Точно.

– Джемма... ты думаешь, я мог бы быть... чуть более откровенным?

– Откровенным, Фитц? У меня просто нет слов, чтобы описать, какое это преуменьшение.

Но была девушка, которая мне нравилась, и я сказал ей, что чувствую. И она не чувствовала то же самое, поэтому и ушла.

Кому нужен космос? Ведь у меня есть кое-что прекрасное прямо здесь...

— Возьмем обломки с собой? Для изучения.

— Да, конечно, если ты качаешься. Потому что оно весит примерно 100 тысяч тонн... Это здание.

— Значит, нет?

— Что такого Гарретт ему наплел, чтобы контролировать его? Может, поэтому он предал нас.

— Я вполне уверена, что всё намного проще. Он злодей.

— Ну, я не верю, что люди рождаются злодеями. Что-то должно было случиться.