Джемма Симмонс

– Мне нравится думать о первом законе термодинамики. Что энергия не возникает из ничего и никуда не исчезает. Это значит, что каждая энергия внутри нас, каждая крупица будет жить как часть чего-то другого. Может быть, будет жить как рыбёшка, микроб... может быть, сгорит в сверхновой через десять миллиардов лет. И каждая частица нас была раньше часть чего-то другого: луны, грозовой тучи, мамонта.

– Мартышки.

– Мартышки. Тысячи и тысячи других прекрасных вещей, которые когда-то также боялись умереть как и мы. Мы дали им новую жизнь. Хорошую, я надеюсь. Примечательно, что мы оказались здесь, Фитц. Там, где началась вся жизнь на нашей планете. Прямо за этим стеклом.

Говорят, мы можем слышать друг друга на расстоянии, Фитц. И мне нужно, чтобы ты меня услышал. Я жива. И мне безумно одиноко и страшно. Так что скорее спаси меня, ладно? Ты не сдашься, я верю. И я не сдамся.

– Может, принесёшь ей чистые простыни? Ей бы выспаться.

– Да. Ты заслужила хороший сон.

– Да, я бы сам это сделал, но в прошлый раз там было много женских штучек, и... она неряха.

– Мы угробили самолёт.

– Я получила новый опыт.

– И по башке получили.

– Ты получил новый опыт, но это было в новинку для всех нас.

— Я все еще рада, что выстрелила в тебя.

— Ага, я тоже.

— Надо было целиться в голову.

— Точно.

– Джемма... ты думаешь, я мог бы быть... чуть более откровенным?

– Откровенным, Фитц? У меня просто нет слов, чтобы описать, какое это преуменьшение.

— Что произошло?

— Мы потеряли связь... и тебя ударили по голове большим разводным ключом.

— Этот парень путешествует между мирами с разводным гаечным ключом?

Я не Гермиона, я не смогу вызвать этим мгновенный паралич.

— А что там за история с отцом Фитца? Он никогда его не упоминал.

— Его отец был плохим человеком. Постоянно называл Фитца тупым и бестолковым ничтожеством. По-моему, именно из-за этого Фитц и стал таким умным.

— Хотел бы я поболтать с этим папашей...

— Занимай очередь.

— ... Когда ты перестал говорить?

— Где-то три неловких предложения назад.