Я чувствую себя как функция арктангенса, которая приближается к асимптоте.
Эми... Я обычно всегда знаю, что сказать. Но сейчас... У меня нет слов. Наверное... Я переполнен тобой. В хорошем смысле. А не как иногда бывает в лифте. Даже если я сейчас не могу сказать тебе, что я чувствую, я проведу всю свою жизнь, показывая, как сильно я тебя люблю.
— Я расстроен, не потому, что она — женщина! Я расстроен, и она — женщина!
— Я тебя прекрасно понимаю! Я расстроена и я — женщина!
— Они что, смеются над нами?
— Ага.
— Скучаю по тем временам, когда я этого не замечал.
— Хочешь, сделаю тебе чай?
— Чай нужен, когда я расстроен, а я не расстроен. Университет заставляет меня работать с Крипке. Я в гневе!
— То есть... какао?
— Да, какао!
— Ты даришь мне диванную подушку?
— Нет. Подушка — лишь символ. Я дарю тебе моё место на диване.
— Но ты любишь это место!
— Нет. Я люблю маму. А мои чувства к этому месту гораздо сильнее.
— Ты любишь изюм в шоколаде?
— Я к нему спокойно отношусь.
— В кино Воловиц всегда ест изюм в шоколаде.
— И тебе будет комфортней, если я буду есть изюм в шоколаде?
— Что ты будешь есть — не мое дело. Главное, чтобы это не хрустело во время фильма и это был изюм в шоколаде.
— А почему в стене дыра?
— Почему в моем новом кабинете дыра? Я пришел к двум возможным сценариям. В стене было нечто такое, что понадобилось человеку снаружи. И второе, более пугающее — в стене было нечто, что захотело на свободу.
— Причина смерти твоего дядюшки Карла — ФСБ? Что это значит?
— Фатальный Случай с Барсуком.
— Доброе утро, Эми!
— С большой уверенностью могу сказать, что оно не доброе.
— А что так? Обезвоживание? Головная боль? Тошнота? Стыд?
Cлайд с цитатой