Плывут облака
Отдыхать после знойного дня,
Стремительных птиц
Улетела последняя стая.
Гляжу я на горы,
И горы глядят на меня,
И долго глядим мы,
Друг другу не надоедая.
Плывут облака
Отдыхать после знойного дня,
Стремительных птиц
Улетела последняя стая.
Гляжу я на горы,
И горы глядят на меня,
И долго глядим мы,
Друг другу не надоедая.
На горной вершине
Ночую в покинутом храме.
К мерцающим звездам
Могу прикоснуться рукой.
Боюсь разговаривать громко:
Земными словами
Я жителей неба
Не смею тревожить покой.
Сколько дней мы в разлуке, мой друг дорогой, -
Дикий рис уже вырос у наших ворот.
И цикада смирилась с осенней порой,
Но от холода плачет всю ночь напролет.
Огоньки светляков потушила роса,
В белом инее ветви ползучие лоз.
Вот и я рукавом закрываю глаза,
Плачу, друг дорогой, и не выплачу слёз.
В Восточной Бездне тонет Хуанхэ,
А в Западной — полдневное светило.
Что мы лучам, стремительной реке,
Своим путем влекомым скрытой силой?!
Уж я не тот, каким бывал весной,
Я поседел к осеннему закату.
Жизнь человека — не сосна зимой,
Несут нам годы многие утраты…
Мне б на Драконе к тучам улететь,
Впивать в сиянье вечном солнца свет!
... ей нестерпимо хочется живого чувства, волнения, которое обдало бы ее словно жарким и сильным ветром. И совсем не хочется весь свой век плестись, как заведенной, по одной и той же колее; хочется перемен, полноты жизни, любви. Да, любви, и мужа, и детей.
Светает... Не в силах тоски превозмочь,
Заснуть я не мог в эту бурную ночь.
Чрез реки, и горы, и степи простор
Вас, братья далекие, ищет мой взор.
Что с вами? Дрожите ли вы под дождем
В убогой палатке, прикрывшись плащом,
Вы стонете ль в ранах, томитесь в плену,
Иль пали в бою за родную страну,
И жизнь отлетела от лиц дорогих,
И голос ваш милый навеки затих?..
О господи! лютой пылая враждой,
Два стана давно уж стоят пред тобой;
О помощи молят тебя их уста,
Один за Аллаха, другой за Христа;
Без устали, дружно во имя твое
Работают пушка, и штык, и ружье...
Но, боже! один ты, и вера одна,
Кровавая жертва тебе не нужна.
Яви же борцам негодующий лик,
Скажи им, что мир твой хорош и велик,
И слово забытое братской любви
В сердцах, омраченных враждой, оживи!
Эта тьма, кажущаяся нескончаемой, закончится...
Завтра, среди росы покажет себя рассвет,
И мы однажды воссоединимся...
Туман укрыл
деревья на равнине,
вздымает ветер
тёмных волн
поток...
Поблекли краски,
яркие доныне,
свежее стал
вечерний холодок...
Забили барабаны,
И поспешно
Смолк птичий гам
у крепостного рва...
Я вспомнил пир,
когда по лютне нежной
атласные
скользили рукава...
По твердому гребню сугроба
В твой белых, таинственный дом,
Такие притихшие оба,
В молчании нежном идем.
И слаще всех песен пропетых
Мне этот исполненный сон,
Качание веток задетых
И шпор твоих легоньких звон.
Да, глубь колодца знает то,
Что каждый знать когда-то мог,
Безмолвен и глубок.
Да, глубь колодца знает то,
Что знал склонявшийся над ней -
И утерял с теченьем дней.
Был смутный лепет, песнь была.
К зеркальной темной глубине
Дитя склонится, как во сне,
И вырастет, забыв себя,
И станет женщиной, и вновь
Родится в ком-нибудь любовь.
Как много познает любовь!
Что смутно брезжило из тьмы,
Целуя, прозреваем мы.
Да, глубь колодца знает то,
Что знали все… Оно сейчас
Лишь сном витает среди нас.