Настоящее преступление (True Crime) (1999)

Все эти социальные темы дерьмо. Мы их сами придумываем, чтобы иметь повод писать свои журналистские статейки. «Судья ухватил за сиськи адвокатессу» — вот тебе тема, половое неравенство. «Девятилетний пацан замочил брата из автомата «УЗИ»». Тема — насилие среди малолеток. Люди хотят читать о половых органах и про кровь. Мы [журналисты] всё придумываем, чтобы им не было за себя так уж стыдно.

Другие цитаты по теме

— Алан говорит, что я плачу тебе слишком много.

— Можете утешиться тем, что я спускаю всё на женщин и выпивку.

Уровень свободы слова сейчас и 20 лет назад примерно одинаковый. Все зависит не от власти, а от самого журналиста: если он профессионал, он найдет возможность высказать свое мнение.

Журналистика — профессия почти столь же древняя, как... словом, это вторая древнейшая профессия.

Когда речь идёт о чужом мире, больше всего получает тот, кто меньше просит. Я всегда вызывала доверие у тех, кто «смотрит душой», и без труда проникала в самые закрытые общины и на секретные церемонии.

В чем секрет? Я была подчёркнуто вежлива с этими особенными людьми и никогда не лезла туда, «куда не стоит лезть». Благодаря такому бережному отношению, я удостаивалась приглашения в запутанный, закрытый, лесной мир и с готовностью ныряла в него.

Кричать о том, что он увидел, узнал, понял, но смог рассказать лишь половину, потому что делал это тем искусным журналистским языком, благодаря которому лживый премьер-министр становится человеком, способным менять свою точку зрения, а финансовая акула — предприимчивым бизнесменом.

Мы должны придумать легенду. Потому что никто никогда не рассказывает журналистам правду. Это глупо. Даже если правда интереснее, чем легенда, всё равно нужно рассказывать легенду. Потому что легенда хороша тем, что в нее верят безоговорочно.

Журналисты, они всегда так: держатся с тобой по-приятельски, втираются в доверие — и выкладываешь им то, о чём стоило бы молчать.

Сегодня в России остается все меньше людей, относящихся к журналистам с доверием и уважением. Уже давно понятно, что существенная часть сотрудников СМИ «за долю малую» в состоянии оболгать кого угодно, что свобода слова в нашей стране многими понимается как свобода лжи. В этой связи журналистика начинает восприниматься как аморальная профессия, занятие для бессовестных людей. Может быть, петербургским деятелям пера и микрофона стоит задуматься и над тем, почему их организация, о «корочках» которой совсем недавно мечтали действительно талантливые и достойные личности, сегодня не обладает в городе должным авторитетом?

Некоторые критические статьи можно уподобить производству слонов из мух заказчика.

Это луковица. Это метафора сюжета новостей. Пару часов назад, я стояла на карнизе 60-го этажа... и брала интервью у человека, который потом спрыгнул вниз. 40 миллионов долларов в банке, счастливый брак, хорошее здоровье. Прекрасный сюжет. Но нам ведь нужно больше. Ведь мы же профессионалы, так? Любовница, или какой-нибудь обман? Ещё один замечательный сюжет. Может, этого парня обвиняли в растлении несовершеннолетних? Потрясающе. Что? Обвинения оказались ложными? Великолепно — ещё сюжет. И любовницы не было — она лгала? Чтобы подставить беднягу, а? Сенсация. Так всё и идёт. Извините. Копаем, расследуем, раскрываем всю жизнь этого парня, его семью. Зачем? Мы же профи. Мы ищем истину. И что будет, если в конце концов... всё окажется неправдой? Были только сюжеты. Один за одним, пока ничего не осталось. И раз так, обязаны ли мы остановиться в какой-то момент? Или всё время копать, раскапывать, снимать слой за слоем пока ничего не останется? Пока мы не уничтожим то, что расследовали.