— Я хочу получить ответ на один вопрос. Но без обмана.
— Спрашивай.
— Смотри, скажем... ты еще ребенок, но режешь глотку своего отца, после попадаешь в тюрьму. Жалеешь, как собака. Но уже ни отец не вернется, ни наказания не миновать. Что бы ты говорила себе по ночам, чтобы уснуть?
— То, что говорил Кадир в приюте. «Пройдет Зейно, пройдет... Но не расстраивайся, хорошо? Потому что, если будешь расстраиваться, не поймешь, что все прошло».
Как больно порой знать все наперед. Больно смотреть на нас и понимать, что дальше этого мы не продвинемся. Обидно осознавать, что мои усилия не принесут плодов, что даже время не поможет нам, как бы мы с тобою на него не надеялись. Вскоре, мы разойдемся, будто никаких чувств между нами и не было, будто мы не общались, будто все, что было — это неудавшаяся сцена спектакля, прервавшаяся на самом интригующем моменте. Мне больно понимать, что я не назову тебя своим парнем, не возьму твою руку в свою, не проведу дрожащими пальцами по твоим губам и не уткнусь лицом в плечо, желая согреться или спрятаться от всего мира. Больно и обидно, что все то, что живет в наших мечтах и надеждах, никогда не станет реальностью. Спустя время, проходя мимо друг друга, все, что мы сможем — это испустить тихий вздох, вложив в него все наше неудавшееся, все то, что загадывалось, планировалось, но не получилось.
Человечество напоминает альтернативный исход фильма-катастрофы: супергероев нет. Мир никто не спас.
— Одно я знаю точно — все кошмары
приводят к морю.
— К морю?
— К огромной раковине в горьких отголосках,
где эхо выкликает имена -
и все поочерёдно исчезают.
И ты идёшь один... из тени в сон,
от сна — к рыданью,
из рыданья — в эхо...
И остаётся эхо.
— Лишь оно?
— Мне показалось: мир — одно лишь эхо,
а человек — какой-то всхлип...
Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.
Любви просроченной дурман кладём на памяти мы полку.
Ведь поддаваться на обман, увы, нет никакого толку.
На столе белел чистый лист бумаги, и, выделяясь на этой белизне, лежал изумительно очиненный карандаш, длинный как жизнь любого человека, кроме Цинцинната, и с эбеновым блеском на каждой из шести граней. Просвещенный потомок указательного перста.
Время — обман. Туман в глазах.
Мой страх — мой туз в рукавах.
Я знаю, что там, где я,
Моря открывают суть бытия.
Время — мой враг. И каждый мой шаг
В этот мрак — я теряю себя.
Я — не я. Это тень. Ночь и день -
Все смешалось в моей голове.
Пользоваться жизнью [после смерти близких] им было совестно.
Особенно радостью забвения.
Cлайд с цитатой