Трусость — делать, не как правильно, а для вида.
— Защищайтесь!
— Сэр Генри! Не трусьте! Принцесса всех своих женихов проверяет на боеспособность. Ну, сэр?
— Я не трус, но я боюсь. Шизофреничка!
Трусость — делать, не как правильно, а для вида.
— Защищайтесь!
— Сэр Генри! Не трусьте! Принцесса всех своих женихов проверяет на боеспособность. Ну, сэр?
— Я не трус, но я боюсь. Шизофреничка!
А мысль-то, в общем, простая. Впору смеяться.
Хоть глупо звучит, но любви так страстно желая,
на самом же деле люди её боятся.
Чем ближе она, тем больше её отдаляют.
Чем глубже она, тем сложнее её заметить:
она не шумит, не вешается на шею.
Она где-то рядом, как ласковый вольный ветер.
Но ветер в ладони поймать не каждый умеет.
— Реймонд не трус, когда в детстве его поймали с корзинкой соседских персиков — он два часа просидел в полицейском участке, отец выпорол его, но он никому не сказал, что я все еще сижу на дереве.
— Видимо, вас он боялся больше.
Ну ладно, ну ладно. Ты сможешь, ты сможешь. А! Что бы сделал Вин Дизель? Без сожалений, без страха. Без сожалений, без страха. Без сожалений, без страха! Нет! О! Я сожалею и мне страшно!