Я умру, а они, — сказал с завистью, — останутся и будут без меня радоваться жизни.
Трусость — делать, не как правильно, а для вида.
Я умру, а они, — сказал с завистью, — останутся и будут без меня радоваться жизни.
– На что только не толкает людей страх перед старостью.
– Я что-то не понял, мослы будем накачивать или так и проходим всю смерть гремя костями?! Работай!
— Он панически боится всего.
— Трусофобия. Это так называется — трусофобия. И это не когда боишься трусо́в, чтобы вы не подумали. Это когда боишься всего, но и трусо́в в том числе...
Пржевальский завидовал брату, и очень боялся двух вещей: того, что Циолковский может прославиться и бабая.
— Я знаю, как проникнуть в замок.
— Кажется, у него есть план.
— И ты пойдешь первым!
— Да! ... Я?
— Ну да!
— Я-я-я-я... Я её оттуда выведу!
— Вот именно.
— Ну ладно, только ради Дороти. Я их всех на кусочки разорву, кто бы это ни был — ведьма или её люди! Даже если я погибну, всё равно я туда пойду... Я только хочу, чтобы вы выполнили мою просьбу...
— Какую?
— Отговорите меня!
-... мозговой модуль валяется вне тела, а раны на голове нет. Я, конечно, не доктор, но мне это кажется очень странным.
— Ого. Два вопроса. Первый: то есть он выблевал собственный мозг? Второй: можно я пойду домой?
Когда бы страх чего-то после смерти -
Безвестный край, откуда нет возврата
Земным скитальцам, — волю не смущал,
Внушая нам терпеть невзгоды наши
И не спешить к другим, от нас сокрытым?
Так трусами нас делает раздумье,
И так решимости природный цвет
Хиреет под налетом мысли бледным,
И начинанья, взнесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия.