Я всегда думал, что если найду усыпальницу, то смогу найти и себя, стану Говардом Картером. И вот когда я её нашел, когда первый раз был внутри, среди всех этих несметных сокровищ, я понял, что хочу видеть тебя.
Пусть чередуется весь век
Счастливый рок и рок несчастный,
В неутомимости всечастной
Себя находит человек.
Как сильно бы я ни любил тебя, мне кажется, что этого будет мало. Клянусь тебе, отныне моё существование будет состоять только из сердца, которое будет биться ради тебя. Кямран будет состоять только из этого. Состоять только из любви к тебе. Ты принесла весну в мою жизнь. Ты — услада души моей.
— Вероника Франко, вы обвиняетесь в колдовстве! Вы сознаетесь в содеянном и полагаетесь на милость Господню или выслушаете мой приговор.
— Я сознаюсь, ваша светлость.
— Это Богоугодный поступок. Говорите.
— Я сознаюсь, что любила человека, который не мог жениться на мне, потому, что у меня не было приданого. Я сознаюсь, что у меня была мать, которая научила меня другому образу жизни. Которому я противилась сначала, но потом приняла. Я сознаюсь, что стала куртизанкой. Что наслаждалась своей властью, доставляя удовольствие многим мужчинам, которые не принадлежали мне.
— Ваша милость, она не говорит о покаянии.
— Сознаюсь, что стала свободной шлюхой, а не покорной женой. Сознаюсь, что получала больше экстаза в страсти, чем в молитве. Такая страсть сама по себе молитва. Я сознаюсь... сознаюсь, что молила о том, чтобы снова почувствовать губы своего возлюбленного, объятия его рук, его ласку.
— Вероника, прекрати! Спасай свою жизнь, пожалуйста.
— Я уступила своей любви, я не откажусь от неё. И я сознаюсь, что очень хочу снова загораться и пылать. Наши мечты уносят нас далеко от этого места... и мы больше не принадлежит сами себе. Я знаю, что всегда... всегда он будет принадлежать мне.
— Ваша милость, надо ли слушать её? Она может всех нас околдовать.
— Если бы я не выбрала этот путь, прожила жизнь по-другому, покорной женой своего мужа, моя душа не испытала бы счастья любви и страсти. Сознаюсь, что эти долгие дни и ночи были бы худшим злом, чем вы могли причинить мне.
— Закончили?
— Нет, ваша милость. Вы все, кто сидит здесь, кто истосковался по тому, что я могу дать и не может противостоять силе женщины, тому, что лучше всего удалось создать Господу, то есть нас. Наши желания, потребность любить, которое вы называете грехом, ересью и бесчестьем...
— Довольно! В последний раз, пока не произнесут приговор — вы раскаиваетесь?
— Я раскаиваюсь, что у меня не было иного выбора. Я не раскаиваюсь в своей жизни.
«Я буду любить тебя всё лето», — это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь» и — главное — куда дольше!
О, Беатриче, снова счастлив я,
Живу я в предвкушении свиданья,
Хочу губами пить твое дыханье,
О, Беатриче, любовь моя!
— Я убежден, что он тут, о нем все позабыли, но он ждет.
— Если он действительно здесь, то ждет уже три тысячи лет, а значит, подождет еще немного.
Cлайд с цитатой