Даже ребяческие средства могут послужить для спасения.
Наше спасение в смерти, но не в этой.
Даже ребяческие средства могут послужить для спасения.
Но у сирен есть оружие более страшное, чем пение, а именно — молчание. Хотя этого не случалось, но можно представить себе, что от их пения кто-то и спасся, но уж от их молчания наверняка не спасся никто.
Пение сирен пронизывало все, и страсть соблазненных смахнула бы и не такие помехи, как цепи и мачта.
Мне показалось, будто с каждым вдохом его впалой груди вздымается твердый свод звездного неба.
Я не романтик, хотя, признаюсь, когда-то был им. Просто оживляю себя воспоминаниями, чтобы счетчики окончательно не обнулились. Каждый забывается по-разному. Кто-то ищет спасения в водке, кто-то в иллюзиях, кто-то — в прошлом. Если я ищу спасения, значит, я еще верю? Или это всего лишь обезболивающее на время?
При ближайшем рассмотрении мне вообще становится ясно, что те перемены, которые как будто наступают с ходом времени, по сути никакие не перемены: меняется только мой взгляд на вещи.
Я на помощь мечтаю кому-то прийти. Я мечтаю, мечтаю кого-то спасти. И не важно кого, от кого, от чего, от огня, от воды, от себя самого. От медведя, от волка, от Бабы-Яги. Но никто не кричит помоги!!! Хоть бы кто-то горел, хоть бы кто-то тонул, я бы помощь и руку ему протянул.