Евгений Витальевич Антонюк

Народ в любую эпоху и век человеческой цивилизации власть держала под пыткой, а любую реформу, начатую с низов, воспринимала попыткой государственного переворота. То жизнь валютчика ничего не стоит, то уже можно заниматься валютными операциями, то нельзя рассказывать политические анекдоты, то уже можно — анекдоты, то «власть не ошибается», то в Австрийской империи с 1781 года уже можно открыто обсуждать и критиковать решения власти. В наступающем завтра становится смешной любая попытка власти обвинять народ в бессовестности.

Другие цитаты по теме

Бессовестный человек не понимает разницу между людьми и вещами.

Грустит ли Гитлер, что из-за него

Вторая мировая шла война?

Его терзает, что прослышав смерть его,

толпа, смеясь, в слезах запомнила его.

Каждый человек для себя знает, когда совесть его хромает.

Таким образом, отсутствие суда внутреннего закономерно и, я бы сказал, фатально восполняется наличием суда внешнего, например, военно-полевого...

Фейковые новости и оскорбления государственных символов, которые могут привести к беспорядкам и массовому возмущению, но о чем никто не говорит и чем никто не возмущается в СМИ, — это повод для обсуждений в ГосДуме, а вот «провал всей правоохранительной системы», поджег домов, для освобождения полезной площади в престижном районе, недостроенное жилье, обман вкладчиков, возбуждение уголовного дела из-за того, что мужчина бывает писает (судья Попова Вера Дмитриевна и прокурор Юлия Жукова «Всю страну и меня считают за идиотов»), хамство ведущего на Первом канале «не надо думать — надо обсуждать... я бы вмазал и такие попадались» — это все не оскорбляет ни исполнительную, ни законодательную власть.

Честь – послушная служанка совести: она может совершить любую подлость в пределах, допускаемых моралью.

Вина — сильный недуг. Можно пытаться забыть её, но тогда она подкрадётся сзади и съест тебя живьём. Некоторые люди пытаются понять их собственную вину, не имея возможности или желания признать, что сами виноваты. Другие бегут от своей вины, заглушая совесть, пока она не исчезнет совсем. Но я тянусь к ней, питаюсь ей, нуждаюсь в ней.

Мой отец умер, так и не узнав, поверю ли я в его невиновность. Для меня вина — это один из маяков, освещающих мой путь.

Совесть — опыт ассоциативного мышления, уходящего корнями в детство.

Те, кто нашел теплое место, и те, кто поднялись к вершинам холодного разума при встрече порождают напряжение и грозу в обществе.

Не мешай другу читать тебе мораль: а вдруг у тебя от этого пробудится?