Равнодушие убивает не хуже пули.
Страна отсутствия. Нет лидеров — это призраки. Нет культуры — лишь смехуёчки по телевидению. Нет любви — только бордели. Люди так равнодушны, словно при рождении у них сразу ампутируют сердце.
Равнодушие убивает не хуже пули.
Страна отсутствия. Нет лидеров — это призраки. Нет культуры — лишь смехуёчки по телевидению. Нет любви — только бордели. Люди так равнодушны, словно при рождении у них сразу ампутируют сердце.
Можно быть честным и любящим, ждать у ворот
счастья, взаимности или хотя бы улыбки,
но наблюдать, как любимая мимо идёт,
не замечая двухтысячной новой попытки.
Можно быть любящей, нежной, готовой беречь
и окружать заботой, и светом, и лаской —
и удивляться, что снова он смог пренебречь
чистой любовью, польстившись на пошлые сказки.
Не совпадаем! Не видим друг друга порой.
В выборе глупости делаем снова и снова.
Не замечаем того, кто подарен судьбой,
и догоняем того, кто любви не достоин.
— Мне в самом деле плохо, настолько, что даже не хватает слов красиво описать свои чувства, я просто по кусочкам рассыпаюсь, больными щипками трогает сердце и перехватывает дыхание...
— Закрой в себе боль и держи голову прямо. Но буду честен, это никого не волнует. Ты никого не волнуешь.
Вечная сцена! Слуги насилия, их жертва, а рядом — всегда и во все времена — третий — зритель, тот, что не в состоянии пошевелить пальцем, чтобы защитить, освободить жертву, потому что боится за свою собственную шкуру. И, может быть, именно поэтому его собственной шкуре всегда угрожает опасность.
А ты не покидаешь моих снов.
Прописка в них – обычное явление.
Признайся, в твоей памяти давно
Нет даже тени наших отношений?
Но ты молчишь. Вся правда под замком.
Ни голубей, ни писем, ни привета...
Ты вновь и вновь приходишь в царство снов,
Как будто ко мне нет других билетов.
... Наш взрослый мир так плохо думает о нас,
И мы бежим, бежим от равнодушных глаз
В другую жизнь — туда, где кто-то верит в нас...