Дин Кунц

Но жалость, в конце концов, ничего не значит. Она словно святая вода, которой даже и жажду не утолишь.

Но я должен думать об этом, разве не так? Я хочу сказать, если и есть какой-то конец воспоминаниям, если я когда-либо приму случившееся, я должен пропускать его через себя снова и снова, пока оно не лишится всех своих красок. Всех красок и острых краев и боли.

Возможно, повторение есть мать приятия.

Я помню, как мы оторвались друг от друга и поняли, что короткие минуты единства, мимолетные секунды тесной, влажной близости лишь сильнее подчеркивали одиночество остального времени.

Они были так прекрасны в своих страданиях, а после смерти напоминали ангелов.

В его годы самое время почувствовать, что жизнь – не Диснейленд.

Никогда не бросай друга. Друзья — это всё, что мы имеем, идя по этой жизни, и единственное, что мы можем надеяться увидеть в следующей.

Между рождением и похоронами мы живем в комедии Тайн.

Если вы не думаете, что жизнь загадочна, если верите, что все предопределено, тогда вы не обращаете внимания на происходящее вокруг или делаете себе наркоз спиртным, наркотиками, подбадривающей идеологией.

— Что подумал бы о нас Сэм Спейд?

— Сэм Спейд может идти к дьяволу.

— А что подумает Филип Марло?

— Филип Марло может идти к дьяволу.

— А наш клиент?

— Наш клиент тоже может идти к дьяволу.

— Дорогая, обычно говорят совсем не так.

— Знаю, но я всё-таки дама.

— Ты не веришь в реинкарнацию.

— Я не верю и в налоги, однако плачу их.

Необычные желания приводят к крушению надежды; это, в свою очередь, вызывает гнев; гнев перерастает в ненависть; ненависть порождает насилие, а насилие очень часто успокаивает.