Голодные игры: И вспыхнет пламя (The Hunger Games: Catching Fire)

Другие цитаты по теме

— Я никогда не умела дружить.

— Для начала, можно узнать друг друга. Я знаю только, что ты очень упрямая и хорошо стреляешь.

— Это, в общем-то, и всё.

— Нет, остальное ты просто скрываешь.

— Я же говорю...

— Понимаешь, друзья — это такие люди, которые делятся сокровенным.

— Сокровенным?

— Да!

— Ого! Например?

— Ну... Твой любимый цвет?

— Ну это уже чересчур!

— Что будет теперь, дома?

— Не знаю. Надо забыть всё это.

— Я не хочу забывать.

— Тут ужасно, но если не думать о морали, можно и повеселиться.

— То есть, вам весело?

— Я распорядитель игр, веселье — моя работа.

— Так вот что случилось с Сенекой Крейном... Довеселился?

— Сенека решил... больше не дышать.

– Значит, с пяти лет ты совсем не обращал внимания на других девочек?

– Ничего подобного. Я обращал внимание на всех девочек. Просто для меня ты всегда была самой лучшей.

— У тебя... очень хорошая память, — говорю я, запинаясь.

— Я помню все, что связано с тобой, — отвечает Пит, убирая мне за ухо выбившуюся прядь. — Это ты никогда не обращала на меня внимания.

— Зато теперь обращаю.

— Ну, здесь-то у меня мало конкурентов. Мне снова хочется невозможного: спрятаться ото всех, закрыть ставни. Под ухом прямо-таки слышу шипение Хеймитча: «Скажи это! Скажи!» Я сглатываю комок в горле и произношу:

— У тебя везде мало конкурентов.

Какая шаткая система, если её может разрушить пригоршня ягод.

Знаю, что мне нужен не огонь Гейла, подпитываемый гневом и ненавистью, а весенний одуванчик — символ возрождения, обещание того, что, несмотря на все потери, жизнь продолжается. Что все снова будет хорошо. И это может дать мне только Пит. И когда он шепчет мне:

— Ты меня любишь. Правда или ложь?

Я отвечаю:

— Правда.

— Слушай, а почему я не чувствую, когда ты видишь плохие сны?

— Трудно сказать. Кажется, я не мечусь и не вскрикиваю. Наоборот, просыпаюсь — и словно цепенею от ужаса.

— Будил бы меня, — говорю я, вспомнив, как сама тормошила его дважды, а то и трижды за ночь. И как долго ему приходилось меня успокаивать.

— Зачем? — возражает Пит. — Чаще всего я вижу, что потерял тебя. Открываю глаза — ты рядом, и все хорошо.

– Вы, значит, будете давать нам советы? – говорю я Хеймитчу.

– Даю прямо сейчас: останься живой, – отвечает Хеймитч и дико хохочет.

Я бросаю взгляд на Пита, прежде чем вспоминаю, что решила не иметь с ним никаких дел. С удивлением замечаю в его глазах жесткость.

– Очень смешно, – говорит он без обычного добродушия и внезапно выбивает из руки Хеймитча стакан. Тот разлетается на осколки и его содержимое течет по проходу, как кровь. – Только не для нас.