Take your time, hurry up
The choice is your, don't be late
Take a rest as a friend as an old memoria.
Take your time, hurry up
The choice is your, don't be late
Take a rest as a friend as an old memoria.
Один неверный шаг, и на тебе крест. Ты не знаешь больше, кто ты, на что способен. Если я не исправлю всё это, что останется у людей обо мне в памяти? Перо. И я сам навсегда приклею к себе такой ярлык. Труса. Я знаю одно: я не смогу так жить.
Помните Седрика. Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, что случилось с честным, добрым, смелым мальчиком только потому, что он случайно встал на пути лорда Волдеморта. Помните Седрика Диггори...
Житинский иногда любит рассуждать про то, что творчество, извините за это слово Художника (певца, композитора, поэта, не важно) не может рассматриваться в отрыве от его судьбы или называя вещи своими именами, смерти. Ну, грубо говоря, стихи Пушкина не стали бы хуже, если бы его не убили на дуэли, но вряд ли их кто-нибудь помнил бы до сих пор, так же, как мало кто помнит стихи Жуковского, Кукольника или Баратынского.
Я так думаю, что он прав. Читатель (зритель) любит заглянуть на последнюю страницу и узнать, что автор совершенно честно повесился, застрелился или скакал голым по своей клетке. То есть, всё что он написал, нарисовал, спел — всё это была чистая правда. Читателю приятно знать, что Гоголь сошёл с ума, а Лев Толстой умер на безвестном полустанке, что Веня Ерофеев честно помер от рака горла, а Олег Григорьев — от цирроза печени. Настоящий артист обязан умереть на сцене, певец должен дать последнего петуха и рухнуть в зал, Цой должен умереть молодым, а Кобейн — сдохнуть от передоза, тогда все по правде, по-настоящему. Потому что так правильно.
— … сдать столицу – потерять честь.
— Предлагаю… потерять честь… Ваше сиятельство, ну что нам эта Москва? Газопровода своего нет, нефти нет, кислорода нет.
— А пробки? До Кремля без царских бубенцов хрен доберешься…
Автор долго выбирал из двух вариантов названия книги: «жизнь без трусов» и «не все вам в трусах ходить».
По длинной дороге между колыбелью и могилой мы идём одни. И отнюдь не слепой случай и обстоятельства нашего рождения определяют, каким будет этот путь. Это определяет выбор, который мы делаем в дороге.