— Есть кто-то грустнее Ледяного Короля?
— Я, смотрящий на него.
— Есть кто-то грустнее Ледяного Короля?
— Я, смотрящий на него.
— Я всегда думал, что умру, спасая кого-то...
— Эй, никто не выбирает, как это случится.
— Я всегда думал, что умру, спасая кого-то...
— Эй, никто не выбирает, как это случится.
— Нам нужно сбежать! Станем каннибалами, будем жить в притонах, выживем как-нибудь...
— Я просто хочу сидеть и ныть.
— Тогда я поною с тобой.
— Спасибо, друг.
— Пожааааалуйста...
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Она совсем одна. Мне знакомо это чувство.
Мне снилось, что город разрушен,
И я в не одна,
И рядом мелькают виденья.
С обрывками сна,
Спешат опоздавшие,
Сдаться на милость богов,
Чье солнце погасло
Впервые за много веков.
Я из тех, кто всегда был с людьми, но везде был один.
Мои личные дела оставались все так же плохи и беспросветны, что и раньше.
Можно сказать, они были такими с дня рождения. С одной лишь разницей — теперь я мог время от времени выпивать, хотя и не столько, сколько хотелось бы.
Выпивка помогала мне хотя бы на время избавиться от чувства вечной растерянности и абсолютной ненужности.
Все, к чему бы я ни прикасался, казалось мне пошлым и пустым.
Она не знала, в чем причина ее одиночества. Она могла выразить это только словами: «Это не тот мир, на который я надеялась».
В городе, где живет десять миллионов человек, не с кем поговорить по-настоящему.