В этот раз я смогу... Я защищу. Я смогу защитить. Все это время я жил ради этого момента. Жил...
Кен Канеки: Если бы кто-то по какой-то причине написал историю со мной в главной роли, то это непременно была бы трагедия.
В этот раз я смогу... Я защищу. Я смогу защитить. Все это время я жил ради этого момента. Жил...
Кен Канеки: Если бы кто-то по какой-то причине написал историю со мной в главной роли, то это непременно была бы трагедия.
— Я чувствую...
— Что ты чувствуешь?
— Надежду.
Я бы умер во сне, без снов о тебе.
Юность была из чёрно-белых полос,
Я, вот только белых не вспомнил.
Сожги мой крик в тишине.
Забудь мой образ, прошу...
Я не хочу быть как все
Забудь меня, я ухожу.
— Я не забуду тебя, даже когда мне стукнет сто.
— А по мне сколько стукнет?
Others because you did not keep
That deep-sworn vow have been friends of mine;
Yet always when I look death in the face,
When I clamber to the heights of sleep,
Or when I grow excited with wine,
Suddenly I meet your face.
Что это за детство, если память о нём тает быстрее, чем дымок сигареты LM над засохшей тиной берегов Луары?
— Одно я знаю точно — все кошмары
приводят к морю.
— К морю?
— К огромной раковине в горьких отголосках,
где эхо выкликает имена -
и все поочерёдно исчезают.
И ты идёшь один... из тени в сон,
от сна — к рыданью,
из рыданья — в эхо...
И остаётся эхо.
— Лишь оно?
— Мне показалось: мир — одно лишь эхо,
а человек — какой-то всхлип...
С утра работа. Вечером диван и выключенный черный телевизор.