С утра работа. Вечером диван и выключенный черный телевизор.
И даже хорошо, что так — больней, но чувство жизни входит в каждый текст.
С утра работа. Вечером диван и выключенный черный телевизор.
И даже хорошо, что так — больней, но чувство жизни входит в каждый текст.
Рассыпался в руках копейками, в тех обескровленных, холодных, что ищут счастье под скамейками и раздевают по погоде.
Я бы бросил, я бы стал другим — равнодушным, мелочным, закатным.
Пойдешь пешком вперед. А там не ждут, но кажется тебе, что ты там нужен.
Данко пьет. Разбавляет спирт вермутом. Потому что страшнее, бессильнее — не когда ты принес себя в жертву, а когда твою жертву не приняли.
Я бы стер слова, но как стереть ту, что как маяк стоит за ними, ту, что в нищете и простоте светит в ночь каким-то звездным, синим.
В небе вырастают города, похожие, на первый взгляд, на тучи.
Мне не уснуть. А мир — ладонь,
Гуляй, гуляй, пока не спится,
Пока не вырвет осень зонт,
И не покроют тебя листья.
Каждый в мире пропащ, каждый будет растрачен.
У дней такая быстротечность, что ты с рожденья опоздал.