Роман Подзоров

Все в жизни бывает в первый раз, и только природа всегда постоянна. Искорки счастья порой вспыхивают в твоей жизни и вновь гаснут. А ты в тщетной попытке пытаешься раздуть догорающий костер дружбы или любви, сохранить остатки тепла… Но хоть тебе порой не хватает дыхания легких, ты все равно пытаешься, до тех пор пока у тебя не закружится голова и не потекут слезы из глаз, то ли от едкого дыма слов, который идет в твою сторону, то ли от

страха замерзнуть или потеряться в наступившей темноте...

0.00

Другие цитаты по теме

Клич в седое море,

Из тумана соткан горизонт.

В шелесте прибоя

Затерялся стук часов.

Над дугой-волною

Крылья белых парусов.

Терпкою душою,

Впитан весь округ песок.

Рожденная в неволе,

Отцом ей было Море,

А матерью Луна.

Укутавшись в мечту

И согреваясь чашей с горем,

Она привыкла быть одна...

Ищу тебя на этом краюшке вселенной,

Заброшенным осколком пролетая тленным.

И в тщетной пагубной привычке,

Пытаюсь плыть по океану пустоты.

Опущен взгляд…

Ты знаешь...

В этой серой безвоздушной массе,

Мне больше звезды не горят…

Они кого-то ослепляют светом счастья,

А с кем-то говорят, но лишь отчасти.

А мне неведом их язык,

И нет меня на звездной карте,

Никто не слышит одинокий крик...

Мой город творческой тоски,

Поросший вереском печали.

Здесь небоскребы мыслей как тиски,

И ветер с каждым днем крепчает...

Мой сорный мир распался на мирки,

А вечер растворил их в кружке с чаем.

Любовь забилась в сердца закутки,

Пообещав ему обет молчанья.

Пока в камине догорая, меркли угольки,

Луна кому-то снова встречу назначала,

На небосклоне зажигая счастья огоньки,

Чтоб миллионы рук сплелись под одеялом,

И миллионы душ связались в узелки.

Я вновь хожу один вдоль берега реки,

И снова невзначай услышу крики чаек.

Когда по океану снов, от бренных берегов отчалив,

Влюбленных корабли уйдут с мирских причалов.

Ненастьям и невзгодам вопреки.

Мы наполнили города светом, но потеряли звезды. Протянули километры проводов, но забыли, как протягивать руку. Научили свой голос преодолевать по ним тысячи миль, но разучились видеть глаза близких. Мегаполисы отдают запахом гниющей свободы, разлагаясь на тысячи дорог в никуда...

В садах асфальтово-бетонных

Ночные распускаются огни.

И только лишь фонарь бездомный,

Глядя в окно, со мною коротает дни.

Мне шепчет ночь: “Прошу, останься!”

Но за руку берет и тянет за собою сон.

Я ухожу, и буду еще долго возвращаться,

Чтоб до последнего держать твою ладонь.

Во сне я птицей был, а может, не был,

Но поутру опять искал глазами неба…

Клевал краюхи хлеба с чьих-то рук,

Искал весну, но лишь зима вокруг.

Когда-нибудь в потоке лиц усталых,

Я все же разыщу свои родные берега.

Но, а пока за чередою взглядов талых,

Лишь тени солнца да холодные снега.

Над этим миром, мрачен и высок,

Поднялся лес. Средь ледяных дорог

Лишь он царит. Забились звери в норы,

А я-не в счет. Я слишком одинок.

От одиночества и пустоты

Спасенья нет. И мертвые кусты

Стоят над мертвой белизною снега.

Вокруг — поля. Безмолвны и пусты.

Мне не страшны ни звезд холодный свет,

Ни пустота безжизненных планет.

Во мне самом такие есть пустыни,

Что ничего страшнее в мире нет.

Ревун заревел. И чудовище ответило. В этом крике были миллионы лет воды и тумана. В нем было столько боли и одиночества, что я содрогнулся. Чудовище кричало башне. Ревун ревел. Чудовище закричало опять. Ревун ревел. Чудовище распахнуло огромную зубастую пасть, и из нее вырвался звук, в точности повторяющий голос Ревуна. Одинокий, могучий, далекий-далекий. Голос безысходности, непроглядной тьмы, холодной ночи, отверженности. Вот какой это был звук.

Листвичка почувствовала, что сейчас расплачется. У неё никогда не будет любви, которая сейчас подрывает сердце её сестры, и ей не суждено познать счастье подруги и матери. Раньше она никогда не сомневалась, что поступила правильно, посвятив себя Звёздному племени, но теперь обет вечного одиночества казался ей непосильным бременем.

Никогда не забыть мне чувства одиночества, охватившего меня, когда я первый раз лег спать под открытым небом.