Задумчиво:
— Судак в тесте! Странно… У моего друга, я знаю, есть тесть в Судаке… Нет, не пойдет в тесте.
Задумчиво:
— Судак в тесте! Странно… У моего друга, я знаю, есть тесть в Судаке… Нет, не пойдет в тесте.
Для меня слово «сад» означает все лучшее в мире. Все мои мысли, стремления, мечты о доме, о счастье — в этом слове.
— Бакмэн! В моей еде оказался ноготь, ты, толстожопый идиот! А вчера я нашёл лейкопластырь!
— Извините, сэр. Лейкопластырь держал мой ноготь.
— Что ты там ещё кладёшь в свои блюда, Бакмэн?
— Это очень старый семейный рецепт, сэр. Он в секрете.
— Боже мой. Тут тараканы в муке! Пепел от твоей сигары в спагетти! Господи, Бакмэн! Эта штуковина на этой лодке со времён Кореи! Срок годности истёк в 1966 году!
— А что такого, сэр? Вкус по-прежнему как у кукурузного пюре.
— За исключением того, что это тушёнка!
— Тогда это проблема.
У меня даже создается впечатление, что как нужно воспитывать детей, знают все, кроме их родителей. Кто-то сказал, что педагогика — это наука о том, как воспитывать чужих детей.
Русский язык! Как я люблю тебя. Какое счастье уметь говорить правильно по-русски, читать и слушать, как красива русская речь! Сейчас многие говорят неправильно, небрежно — это глупо и безнравственно.
У актёров бывает такой период, когда совершенно необходима чья-то помощь, чтобы подняться ещё хоть на маленькую ступеньку. Самому с этим не справиться.
Вообще неприятно жить в конце века... Когда едешь на дачу к друзьям в пригородном поезде и сидящие рядом мальчишки разговаривают о своем, перебивая друг друга, цитируя статьи из журнала «Техника молодежи» или «Наука и жизнь» или еще что-то, я не только не могу понять, ухватить мысль, я некоторые слова даже выговорить-то не сумею. Тогда мне хочется закричать: «Подождите! Возьмите меня с собою!» — и вскочить хоть на подножку последнего вагона поезда, уходящего с ними в ХХI век.
Интересно: некоторые люди, осваивая новейшую технику, почти фантастическую, приобретая новые современные профессии, долго остаются до странности неинтеллигентными.