Все когда-нибудь исчезает. Уходит в Ничто без единого звука. Ветер заносит любые знаки, которые мы пытаемся нарисовать на песке. И никто не в силах остановить его.
Сколько прекрасных возможностей утонуло в потоке Времени навсегда...
Все когда-нибудь исчезает. Уходит в Ничто без единого звука. Ветер заносит любые знаки, которые мы пытаемся нарисовать на песке. И никто не в силах остановить его.
Сколько прекрасных возможностей утонуло в потоке Времени навсегда...
Береги в себе то, чего не можешь сказать словами. Например, уважение к мертвым. Что должно остаться — останется, что уйдёт — то уйдёт. Время многое расставит по местам. А чего не рассудит время — то решишь сама.
... время у всех отнимает жизнь понемногу. Человек умирает не в одночасье. Он угасает медленно изнутри. И лишь какое-то время спустя наступает финальная расплата. Избежать её никому не дано. Каждый должен платить за то, что получил.
По сравнению с яркой, полной трагедий и триумфов судьбой Джека Лондона моя собственная жизнь показалась серой и неприметной, как пугливая белка, хоронящаяся в ветках дуба в ожидании весны... Такая уж это штука — чужие биографии. Кому захочется читать биографию библиотекаря из городка Кавасаки, прожившего мирную жизнь и тихо помершего в своей постели? Нет — читая чужие биографии, мы словно требуем некоей компенсации за то, что в наших собственных жизнях не случается, увы, ни черта...
Если растрачивать время и талант, просто зарабатывая на кусок хлеба, ничего стоящего не добьёшься до самой смерти.
В детстве один день иногда представляется целой жизнью. Это уже потом, с возрастом, человеческий век в семь-восемь десятков лет покажется ничтожно, смехотворно малым…
Кто вкладывает самый большой капитал, тому достается самая полезная информация — и самая большая отдача от инвестиций. Вопрос «чья в том вина» не стоит вообще. Все уже внутри самой формулы капиталовложения. Понятие честности в таком мире не существует. Слишком громадны инвестируемые суммы. Прибегают и к насилию, если нужно. Полиция же при расследовании ведет себя, мягко говоря, без энтузиазма. С полицией все давным — давно обговорено — снизу и до самых верхов. Это даже не коррупция. Это система. Комплекс условий для эффективного вложения капитала.
Но самой смерти я не боюсь. Честно. В дыму задохнуться и умереть, что тут такого? Это же мгновенно все. Совсем не страшно. В смысле, по сравнению с тем, как у меня на глазах моя мама умирала и другие родственники. А ведь все мои родственники чем-то тяжелым болели и долго мучались перед смертью. У нас в роду это, наверное, наследственное. Очень много времени проходит, пока умирают. В конце уже вообще было непонятно, живой он или уже умер. А когда в сознании, уже ничего, кроме боли и тоски, не чувствует.
Война обязательно будет. Всегда. Не бывает, чтоб ее не было. Даже если кажется, что ее нет, она все равно есть. Люди в душе любят убивать друг друга. И убивают, пока хватает сил. Силы кончаются — они отдыхают немного. А потом опять продолжают убивать. Так устроено. Никому нельзя верить. И это никогда не изменится. И ничего тут не поделаешь. Не нравится — остается только убежать в другой мир.
Скажи, после нас ведь останется что-то?
Или всего лишь память и фото.
Школа маяк, что наш путь освещает.
А время, то пламя где каждый сгорает.
Что значит «я» в этом дивном огне?
Кто я и кем приходилось быть мне?
Может живу я не первую жизнь?
Дети сияя гурьбой пронеслись,
Их школа маяк — свет, дающий во тьме.
Кто я и кем приходилось быть мне?
Память и вспышки терзают меня.
Бледный румянец короткого дня.
Время есть школа, где свет не гасим.
Время — то пламя, в котором горим.