Много у тебя в жизни людей, которые бы говорили с тобой о тебе?
Люди, чтобы и дальше совпадать, все время подстраиваются друг под друга в мелочах...
Много у тебя в жизни людей, которые бы говорили с тобой о тебе?
Люди, чтобы и дальше совпадать, все время подстраиваются друг под друга в мелочах...
— … В общем, научили дурака уму-разуму. — И он снова жизнерадостно рассмеялся. — Так что пришла пора и мне повзрослеть…
— Ну все-таки тебе уже тридцать четыре. К таким годам все взрослеют. Как бы кто ни брыкался…
— Тут ты прав. Верно говоришь. Очень верно… все-таки удивительно устроен человек. Вырастает как-то моментально: раз – и взрослый.
За тебя я не беспокоюсь, такие как ты всегда в порядке, что бы с ними не происходило... Скорее я беспокоюсь за тех, кто с тобой еще когда-нибудь свяжется...
Нам хочется, чтобы самые близкие люди знали нас так хорошо, чтобы моментально понимать, как мы себя чувствуем и что нам требуется. И нам самим хочется то же самое делать для своих близких и для тех, с кем мы общаемся. Человек — общественное животное, и нам нужна своя социальная группа. Так откуда же взялась это пренебрежительность? «Хочет добиться внимания к себе», «болезненная потребность в обществе». Что мы под этим подразумеваем? В стремлении человека к контактам с другими людьми нет ничего болезненного. Напротив! В нежелании общаться с другими людьми, чрезмерной изоляции я вижу гораздо более опасный знак. Если человек полностью отрезает себя от контактов с другими людьми на долгое время, это часто может быть сигналом какого-то неблагополучия.
Всегда нужен человек, который вопросом «Ты где? Скоро будешь? Как прошел день?» разомкнет пустоту окружения.
Человек, как ни крути, существо социальное. Ему время от времени общение с себе подобными требуется. Иначе запросто крыша поехать может.
С нашей стороны дороги — натуральный адский пейзаж, а на той стороне — мир людей, как ни в чем не бывало спешивших на работу. Ухаживая за людьми, я посматривала на ту сторону. Люди как бы проявляли какой-то интерес к происходящему здесь, но перейти через дорогу даже не помышляли. Там — совсем иной мир. Как бы — «меня это не касается».
Маленьким ребенком она уже знала, что даже если тебе плохо, одиноко и ты умираешь от страха, говорить об этом с другими людьми не стоит.
— Эй, Джим, а телевидение нравится?
— Чего?
— Ну, эта новая штука. Телевидение.
— А, кино.
— Да.
— Нет, кино не смотрю. Теперь вся жизнь сплошное кино. Шумное кино. Люди разучились разговаривать, только и делают, что ворчат друг на друга.