Федерико Гарсиа Лорка

Буду плакать, ведь хочется, хочется плакать,

так заплакать, как мальчику с парты последней,

потому что я не травинка, не поэт, не скелет,

закутанный в мякоть,

а лишь сердце, смертельно раненное,

стон — на стоны иного мира,

боль — на боль вселенной соседней.

0.00

Другие цитаты по теме

Крик оставляет в ветре

тень кипариса.

(Оставьте в поле меня, среди мрака -

плакать.)

Все погибло,

одно молчанье со мною.

(Оставьте в поле меня, среди мрака -

плакать.)

Тьму горизонта

обгладывают костры.

(Ведь сказал вам: оставьте,

оставьте в поле меня, среди мрака -

плакать.)

One way ticket, one way ticket,

One way ticket, one way ticket,

One way ticket, one way ticket to the blues.

I'm gonna take a trip to lonesome town

Gonna stay at heartbreak hotel.

A fool such as I there never was,

I cried a tear so well.

Соринка зла влетела в душу. Пытка.

И человек терзается в тиши.

И плач его — последняя попытка,

Попытка выслезить соринку из души.

Я захлебнулась в слезах собственной любви, и никакое сердце уже не станет мне пристанищем.

Женщины всегда, в конечном счете, плачут из-за мужчин.

Она подняла на него свои кристально чистые, кричащие от боли, изумрудные глаза и невольно всхлипнула, в попытке взять себя в руки, но каждая мысль, приходившая в ее светлую голову отдавалась глухой болью в груди, не позволяя этому случиться. Он безучастно продолжал смотреть на подрагивающие нежные плечи, на вздымающуюся от глубоких вздохов грудь, на порозовевшие от гнева или горечи щеки, на резкие покусывания нижней губы, ставшей оттого совсем алой и прекрасно припухшей. Она манила к себе всем своим существом, желание прильнуть к припухшим губам и провести пальцем по мокрым ресницам было таким невыносимым, что буквально причиняла ему физическую боль. Борясь с самим собой, он сжал кулак, собрав в него всю свою волю и с усилием оторвал взгляд от любимого лица, обрамленного смертельной печалью.

— Мы не можем быть вместе, — выдавил он из себя, чувствуя, как ком подползает к горлу. Она с надеждой взглянула на него, приоткрыв рот в попытке задать вопрос, сводивший с ума их обоих в равной степени, но он опередил ее, резко и безжалостно проводя пятью словами по открытой, обнаженной душе девушки. — Нет, я не люблю тебя.

Вот и кончилась вся наша бесконечность,

О которой ты любил мне повторять.

А со мной осталась тихая беспечность,

Кроме этих слёз, нечего теперь терять.

Не дари мне на память пустыни – все и так пустотою разъято!

Он плакал вместе с Хуаном, уткнувшись лицом в его шею, набрав полные горсти его шерсти. Там были они одни, никого больше. Хозяин не хотел, чтобы Братья знали, что он тоже умеет плакать. Он старался походить на Отца — такого же решительного, не знающего ни сомнений, ни раскаяния. Любимый Брат походил на Отца сильнее, но Хозяин больше старался...

Вдаль устремляю взор:

Покидает море берег Митиноку -

Вот и жизнь обмелела!

Хрустнула пустая ракушка,

Словно хрупкое сердце...