Поэт — притворщик по роли,
Легко ему сделать вид,
Придумать саднящей боли
Подделку, что не болит.
Но боли его минуя, -
Читатель стихов – изволь -
Почует сполна иную
Свою, небывшую боль.
Игрой занимая разум,
Кружа всё тем же путём,
Так носится, раз за разом,
Поезд, что сердцем зовём.
О смерть! Я заметил, что ты уже здесь.
Ты смерть, но имей хоть немного терпения.
Я знаю, что три показали часы.
Мы вместе уйдем, когда звезды уйдут,
Когда петухи во дворе запоют,
И свет за горой перейдет в наступление,
И солнце раздвинет багровую щель,
Когда ему эту возможность дадут
Заснувшее небо с заснувшей землей,
Забыв друг о друге всего на мгновение.
Уйдем не тогда, когда ты позовешь,
Уйдем не тогда, когда я разрешу.
Мы вместе уйдем, когда звезды уйдут,
Мы вместе уйдем, когда я допишу
Все то, что положено мне и судьбе.
Поэзия не изменяет мир:
лишь выживает – как река за счёт
безлюдных берегов, где, мимо смертью чувств
известных городов, ферм, издающих хруст
от одиночества, она на юг течёт
посредством уст.
Сегодня я приду чуть позже,
Не раздеваясь, прямиком,
В одном пальто свалюсь на ложе,
Спугну кота и заблюю весь пол.
Твои слова сегодня даже строже,
Как будто снова восемнадцать,
Как будто некуда деваться
Нам друг от друга до сих пор.
Ты спросишь, как там на чужбине,
Кого встречал и скольких целовал,
Я промолчу, увидев пятый сон о миме,
Что так болел и даже не вставал.
Ты спросишь, сколько стоит Питер,
И сколько грамм в стаканах, что поднял,
Ты спросишь, много ли отснял Юпитер,
Я упаду во сне, считая, что пропал.
Ты спросишь разрешения вернуть назад
То время, что уже прошло,
Пожав плечами, брошу взгляд я на пол,
Ты спросишь у меня, как запад,
И я скажу, что к черту всё пошло.
Высота, что кружит непростительно так,
За пустыми словами забыта.
Я спускаюсь все ниже и ниже, итак,
Возвращаясь к едва ли прикрытой.
Разрывая остатки одежды,
Вспоминаю все тайны твои,
Я отчаялся в поисках этой надежды,
И мне больше ее не найти.
Я хотел бы подняться обратно,
И хотел бы забыть всё давно,
Но утратил, забыл безвозвратно,
Что нам было, и нет, не дано.
Я запомнил лишь нежность мгновений,
Что несла та минутная блажь,
Я забыл бы ее в тот же час,
Если б мог, то сейчас.
Да вот только пропал навсегда,
Как печальный наш трепет, что долго,
Не простит и вернется когда-то,
Как покой мой, ушедший давно.
И мы с тобой уедем к морю,
На той неделе в декабре,
Когда метелью нас накроет
И станет гулко в голове.
Когда слова забудутся в огне,
Что полыхал на дне стакана,
Когда мы взвоем от проблем,
И яда сладкого когда-то.
Мы забежим слегка вперед,
Раскрыв все окна до упора,
И станем прыгать мы в сугроб,
Оставленный заместо гроба.
И будем громко так кричать,
И будем мы смотреть на солнце,
И будем долго так лежать,
И представлять, что не вернемся.
И мы уехали бы к морю,
И убежали б от проблем,
Но только выбраться с тобою
Нам не дано из этих тел.
Люди строят разные планы насчет того, что они называют жизнью. И ошибаются. По большей части в этом виноваты поэты.
Аэропорт.
И бег по кругу.
И я безмолвен.
И паскуда.
Забуду я часы, минуты,
Что стали в тягость мне тогда.
Я застрелюсь, но понарошку,
Куском картона со стола,
Ты посмеешься, скажешь: «Тошно»,
Я улыбнусь, но не со зла.
Скажу я, что мечтал об этом,
Но не сегодня, а всегда,
Ты отвернешься к официанту
И бросишь пару фраз тогда.
Я извинюсь, что болен страшно,
И выплесну в себя вино.
Ты вытрешь пот с лица
И выжмешь на пол,
Придержишь стол,
Опустишь гроб,
Сорвешь ты спину
И границу,
И, черт возьми, последнюю страницу,
Что дописать я так хотел,
Но, к сожалению, не сумел.
Нелегко, когда мысли нахлынут,
и над чуткой ночной тишиной
небосводом к земле запрокинут
одиночества лик ледяной.
На рассвете, бессонном и грустном,
безнадежней становится путь
и реальность бесформенным грузом
вырастает и давит на грудь.
Cлайд с цитатой