— Так, Вы здесь главный?
— Допустим...
— У Вас совесть есть?
— Разумеется — нет, но зато у меня есть масса других замечательных качеств, например, я вечный...
— Так, Вы здесь главный?
— Допустим...
— У Вас совесть есть?
— Разумеется — нет, но зато у меня есть масса других замечательных качеств, например, я вечный...
— Что же мне теперь делать?
— Вы знаете, на вашем месте, я бы не задерживался на этом свете. Настоятельно рекомендую отойти на тот свет. А то ведь я вернусь...
— Скажи мне, Феликс, я тебе снюсь?
— Ты знаешь, у меня такие сны, что даже хорошо, что тебя там нет...
За столько лет жизни я уяснил одно простое, но мудрое правило — никогда не спорить с женщинами по пустякам.
— А ты, Феликс, не уходи от ответа! Я спросила: почему у нас не было детей?
— Детей как-то надо воспитывать... Разве ты это умеешь?
— Ну а что тут сложного? Ложь, угрозы, шантаж.
— Ну, допустим... А зачем они тебе?
— А дети могли бы меня прославить! Кто бы вспомнил богиню Лето, если бы не Аполлон и Артемида? Лишь благодаря детям она заняла почетное место на Олимпе.
— Действительно, кто бы знал Кузькину мать, если бы не её сын?
— Правильно, мальчики, ну их этих маньяков к чёрту, вы лучше послушайте мои новые стихи. Тебе ведь в прошлый раз понравилось, Феликс, да?
— Разве?
— Конечно, мы в восторге! Читай...
— То было днём, а может, ночью, ты посмотрел в мои глаза,
И прошептал мне тихо-тихо такие чудные слова:
«Возьми на память эту розу, а вместе с ней — мою любовь,
Такую хрупкую, как грёзы, такую вкусную, как кровь».
— Прелестно! Кровь... любовь, розы... слёзы, давно не испытывал такого эстетического наслаждения!
— Милена, а ты разве не слышишь?
— Что?
— А вот как Петрарка в гробу переворачивается от твоих стихов?
... совесть — не большая помеха, чем солома, которою играет ветер. Такой же пустяк. Впрочем, пожелай я углубиться в тонкости сей поэтической дискуссии, я бы сказал, что солома представляется мне предметом более значительным, чем совесть — она годится хоть скоту на жвачку, от совести же проку никакого: только и умеет, что выпускать стальные когти.
— Жалкие людишки, как же они боятся смерти. Готовы пойти на что угодно, чтобы жить вечно...
— Если бы они знали, какое наказание — жить вечно, они бы не стремились к этому. Как говорил Франц: «Смысл жизни в том, что она имеет свой конец».