Из десяти тысяч женщин, в которых я влюблялся, все десять тысяч знали это еще до того, как я сам понимал.
Любой ковер, пусть за много тысяч долларов, не ласкает так ногу человека, как упругая густая трава лужайки.
Из десяти тысяч женщин, в которых я влюблялся, все десять тысяч знали это еще до того, как я сам понимал.
Любой ковер, пусть за много тысяч долларов, не ласкает так ногу человека, как упругая густая трава лужайки.
Клюгенау улыбнулся:
— А вы не смейтесь… Я вам не сказал, что влюблён, но чистый облик женщины возбудил во мне желание жертвовать для неё. Поймите, что в любви никогда нельзя требовать. Мальчик бросает в копилку монеты и слушает, как они там гремят. Когда-нибудь он вынет оттуда жалкие рубли. Я же хочу бросить к ногам женщины не копейки — разум, страсть, мужество, долготерпение, надежду и, наконец, самого себя. Неужели, Карабанов, эти чувства могут прогреметь в её сердце, как копейки в копилке?
– Мне что-то попало в глаз.
– Плохо дело. В левый или в правый?
– Сейчас соображу. «Господи,– подумал я, где она была все годы, чтобы отозваться на такой банальный трюк?» Я наклонился, чтобы всмотреться в ее глаза, которые были в десяти дюймах от меня, а она всмотрелась в мои.
– Я вижу,– сказала она.
– Да? Что же это?
– Я. В обоих глазах. И вытащить меня нельзя.
Истинное наслаждение наблюдать за женщиной, когда она влюблена. Ее лицо становится лучистым и сияет, все линии тела как-то сглаживаются и «звучат» по-новому.
Мне ещё предстоит понять раз и навсегда, что поступки женщины предсказать невозможно.
Вместо люблю тебя, Сосэки Нацумэ сказал: Луна прекрасна.
Той ночью я вспомнил о нем...
Но чист её высокий свет,
Отважный и божественный.
Религий — нет, знамений — нет.
Есть Женщина!..