Вначале было слово. И это слово было: «какая сволочь выкрутила солнце». Потом Бог увидел, что сам по пьянке вытащил все пробки и ввернул их обратно. Так появились звезды. А потом он посмотрел на землю, понял, что натворил, и сказал: «больше я у демиургов самогон не покупаю».
— Девушка, что вы умудрились сделать руками?
— Обморозила, — ответила я.
— Да? А уколы откуда?
— Это я замороженного дикобраза ощипывала, — окончательно озверела я.
— Ты себя достаточно хорошо чувствуешь?
— Нет. Я чувствую себя просто омерзительно. Меня тошнило. И может стошнить еще раз. На тебя.
— Переживу. В крайнем случае — примем ванну. Представляешь — ночь, свечи, ванна с пеной…
— …я поскальзываюсь на мыле и падаю тебе на голову, сломав обе ноги.
— Сволочь ты все-таки, — задумчиво протянула я.
Уныние в голосе оборотня мгновенно сменилось на сдержанный смех.
— На том стоим, солнышко.
— И уши у тебя холодные, — тем же задумчивым тоном продолжила я.
— Теплые! Хвостом клянусь!
— Не верю!
— Мой хвост! Я смертельно оскорблен!
– Ещё со времён Платона, все – Аристарх, Гиппарх, Птолемей – они все, все, пытались увязать свои наблюдения с круговыми орбитами. Но, что, если в небе прячется другая форма?
– Другая? Госпожа, нет формы идеальнее круга; вы сами нас этому учили.
– Я знаю, знаю, но предположим, на секунду, что совершенство круга нам мешает увидеть что-то за ним! Точно так же, как сияние Солнца мешает нам увидеть звёзды!.. Я должна всё начать сначала, с новым взглядом. Я должна. Я должна всё переосмыслить.
Я ждала в своей жизни момент,
когда из-за туч выглянет новая звезда,
которая затмит само Солнце,
которая заставит иссохшие рудники в моей душе вновь наполниться искрящейся водой,
когда на пустынном месте, оставшемся от погибшего города, появится новая местность и заполнится еще более добрыми жителями,
которая подойдет ближе, прижмет к себе и вдохнет в меня жизнь.
И это в самом деле произошло.
Спасибо тебе.
Опять о Христе. Как сказано в одном из гностических повествований, из ненависти к фатуму он якобы поднялся на небо и нарушил расположение сфер, чтобы люди перестали обращаться к звездам. И что в таком кавардаке сталось с моей бедной звездой?
Ты пастух звезд. Твои слова — продолжение неба, клей для гаснущих светил, острые иглы, способные пригвоздить свет к упругой поверхности пространства. Движение руки, удар плети, выверенный взгляд... и как красиво, как ровно и идеально фигуры встают на свои места. Солнце — светит. Не дышит, не обжигает, не смеется в приступе безумия, не гаснет, мучительно расплескивая огонь, нет.. Светит. Это его функция. Остальное — излишне. Все правильно, пастух... Так и должно быть. Но мне почему-то становится больно дышать в те ночи, когда над моей головой отголосками чего-то дальнего, давнего, забытого, но очень важного, перестают падать звезды...
Cлайд с цитатой