Как она себе все представляет? Сидит в тюрьме, он ездит к ней на свидания, носит передачи, а весь мир перемывает им кости? Это почище Кафки... Ни о ком, кроме себя, не думает.
Вам нужно доказать, что вы способны на поступок. Он не в том, чтобы сломать себе жизнь, вы не Митенька Карамазов. Поступок в том, чтобы принять реальность такой, какая она есть. И жить, а не существовать.
Это для друзей, близких и даже читателей Варя — неглупая, может, даже умная женщина, по праву уверенная в себе. Принимает гостей, изредка ходит на тусовки, пишет все лучше. При этом держит и держит удары судьбы. А для тех, в Британии, она — олицетворение коррумпированной России.
На мгновение снова прострелило сердце. Значит, и правда кончено. И тут же подступила злость. Почему бы и не повидаться? Пусть посмотрит на меня. А уж я постараюсь....
Рольф оставил ее, как любимую собаку, привязав веревкой к фонарному столбу на станции, а сам уходит... Уходит и оглядывается. Уговаривая себя, что справится, что все рано или поздно пройдет. Но оглядывается. Потому что знает, что ни хрена не пройдет.
Пять лет из-за ее дури и самоуверенности они с Брюсовым ковырялись в дерьме. Он объяснял старику Брюсову, что это ради чести мундира. На самом деле — заигрался. Загорелся переиграть всех остальных и спасти Варю. Ту, которую он всего один раз в жизни видел из окна, но не ту, которую так пытался понять в ресторане на набережной.
Джулиан был занят любимым делом: разглядывал Темзу. Хоть что-то неизменно в этой стране — суетливые мелкие барашки все разбиваются о парапет. Им на Brexit плевать.
Он умел сопереживать, не разделяя эмоций друзей, считая это не изъяном души, а воспитанием чувств. Если бы он сам переживал то, что переживают друзья и — уж тем более — подзащитные... От актера же не требуют подлинных страданий на сцене.
А доводы вашего сына... Детский эгоизм. Вера в то, что мама — сама, без него — со всем справится, и у него — у него! — все снова будет хорошо. Не будет болеть сердце за вас. Вы обманываете себя, думая, что рветесь к свободе, которой у вас нет. Подлинная свобода — это свобода духа.
Они лежали в каморке Мэтью, слушая Джона Леннона, а весь Нью-Йорк сходил с ума от Вуди Аллена. Мэтью претили его истории невротиков, занятых копанием в собственной распущенной душе, считая, что это и есть свобода духа. Только в безумном Нью-Йорке такое явление могло вырасти в общественную силу.
— Но человек же развивается сам. Родители могут только заложить фундамент.
— Вот именно. Развиваться способен любой, у кого есть хоть сколь-нибудь пытливый ум. А вот мотивация, энергия, смелость — это либо есть, либо нет. И тем, кому родители это дали, я считаю, повезло. Познание — это же огромное удовольствие.
Cлайд с цитатой