Фрэнки-шоу

Другие цитаты по теме

Нет, несомненно, Бог — это любовь, и она не знает границ, верно? Но где гарантия, что мы и Он понимаем любовь одинаково? Вот в чем фишка. Да, несомненно, Бог абсолютно красив, но кто убедит меня в том, что его запредельная красота не воспримется нами как невыносимо тошнотворное уродство? И с чего мы взяли, что у нас достаточно хороший вкус, чтобы насладиться истинной красотой Бога?

Каждый из нас на сто процентов точно, как говорится, на нюх, знает разницу между обольщением и любовью. В первом случае необходима техника, мастерство, ну, вы понимаете. Во втором же они абсолютно бесполезны: ранимость, отсутствие контроля, острые переживания, боль от разлуки, жажда встречи, безумие ревности, тяжесть тревоги, волнение, волнение, волнение! И потом взрыв первой близости, подобный рождению новой вселенной, обнажающий все смыслы до катарсической ясности!

Любовь — это нежность, а нежность, вопреки распространенному мнению, — не жалость; и еще меньше людей знают, что счастье в любви — не сосредоточенность всех чувств на предмете; любят множество вещей, и любимый является с тем, чтобы стать всех их символом...

Всё, что, с моей точки зрения, не поддается объяснению, я называю либо «фигня», либо «любовь».

Начнут, например: «Что такое любовь?» Один скажет: «Любовь возникает на базе уважения...» Другой: «Ничего подобного, любовь — это привычка, человек любит не только жену, но отца с матерью и даже животных...» — «Тьфу, бестолковый! — скажет третий, — любовь — это когда в тебе всё кипит, человек ходит вроде как пьяный...» И так философствуют и час и другой, покуда старшина, вмешавшись, повелительным голосом не определит самую суть.

Но когда мой сын спросит меня, что значит быть нормальным, мне кажется, у меня хватит мозгов сказать ему эту очень простую вещь, что ничто из сотворённого умом не имеет смысла, если сквозь это творение на тебя не смотрит лицо любящего тебя существа, понимаете?

На крупнейшем поисковом российском сервере запросов со словом «преданность» всего 6000 в месяц, а со словом «любовь» более 4500000, т. е. любовь в 750 раз популярнее преданности.

— Мужчина не забывает женщину так быстро, как вы забываете нас.

— Я бы не сказала, что природа женщин более непостоянна, чем мужчины.

— Но вся поэзия и все романы против вас. Они бесконечно рассказывают нам о ничтожности женщин.

— Разве не все они написаны мужчинами?

— Да, мисс Элиот. Может быть, и так. Похоже, здесь мы с вами не придём к согласию.

— Я никогда не говорила, что полное постоянство присуще только женщинам. Но одно утверждение по поводу нашего пола я могу сделать, мы любим дольше всего, когда всякая надежда уже потеряна.

И, судя по всему, призыв встать и выпрямиться, как бы жизнь ни придавливала наши головы к земле и, как говорится, ни заколачивала по шляпку в пол, всегда будет самым мощным и самым востребованным. И, как говорится, радости и разного рода успехи прекрасны, но умение подняться из говна и, более того, собрать по кусочкам вдребезги разбитое сердце, сохранив веру, что не все мужчины — «сво...», и не все женщины — «бля...»! И каждый из нас, несомненно, во веки веков, может всё начать сначала, всегда может выпрямиться, как бы жизнь ни ставила нас на четвереньки, как говорится. И нам действительно дана удивительная машина — наш грандиозный мозг, тело, мышцы, так жаждущее любви сердце. Нам дано столько, что дух захватывает! Абсолютно всё, чтобы навести порядок в своём доме, выбросить ненужный хлам, трам-тарарам! Всё вымыть, украсить, переизобрести, наполнить ответственностью и заботой, пригласить в этот мир его или её — тех самых, единственных! И творить вместе с ними своё будущее!

Да, любовь – это болезнь, вы правы. И чаще всего она напоминает глупую гонку за своей собственной фантазией, и эта иллюзорная погоня полна мучительной похоти, драматизма, и в итоге оборачивается чередой жесточайших разочарований, в которых пламенная страсть оборачивается холодной ненавистью и изменами, я знаю это. Но я знаю так же солдат, которые без рук, без ног, с ползущими за ними кишками, зубами рвали врага, потому что их ждали дома любимые женщины. Я прошёл с ними через 17 больших сражений, и я знаю, чьи имена они выхаркивают, когда я без обезболивающего по живому шью им раны и когда их зубы крошатся от невыносимой боли, я знаю, какие слова выташниваются из них вместе с кровью, когда я без наркоза отпиливаю им загангрененные ноги и руки, я знаю, на кого они молятся и кого зовут, когда лежат, вывернутые наизнанку, на моём залитом кровью операционном столе. Они зовут своих женщин. И только потому и выживают, что эти женщины в их задымленном болевым шоком сознании приходят к ним, приходят и поют им песни о любви и кладут им руки на головы, и те выживают не потому, что я хороший врач, а потому, что им есть, за что держаться в этом аду.