Это следователь Джек Мозли, жетон 227.
Я так понимаю, это будет мое завещание. Оно предназначено для Дианы.
Завтра, когда все будет позади, к тебе придут люди, чтобы обсудить случившееся. Они расскажут тебе, как все было, Диана. Но это будет неправда. Поэтому, я надеюсь, что ты получишь эту запись.
Я пытался поступить по совести.
Нет ничего страшнее, чем смесь параноидальных мыслей, глупой надежды и горькой, отчасти ироничной правды.
Моя дорогая супруга Сара, Ной и Эбби. Если вы это читаете, то с полной уверенностью можно сказать, что я погиб во имя благой цели. Победа важнее жизни любого из нас, и я с радостью отдаю свою жизнь за отряд и семью.
Эбби. Прости, что я не сумел вернуться домой. Надежды на твоё светлое будущее дали мне силы защищать всё, что дорого сердцу. Ты всегда будешь моей милой крошкой...
Ной. Расти честным человеком. Держи данное слово. Прибегай к насилию только в крайнем случае. Теперь ты хозяин в доме.
Сара. Береги наших деток и постарайся простить меня за то, что я оставил тебя одну. Если бы я не погиб на поле боя, то умер бы рядом с тобой.
Вот и всё. Не забывайте меня.
Когда я лгала, они верили каждому моему слову. Когда говорила правду, никто не слушал.
Долг журналистов – нынешних, грядущих —
усовестить народ и власть имущих.
Может, можно отмолчаться,
не переча, не дерзя,
от высокого начальства,
а от совести нельзя.
Не все можно оправдать Клятвой, и не все можно искупить, а ты так неколебимо уверен в своей правоте, что вот-вот перейдешь черту, за которой нет пути назад. И то, что тебя ждет за этой чертой — ужасней всего, что ты себе представлял. От того, кем ты был, кого твои друзья могли любить и уважать — ничего не останется, лучшее в тебе будет кричать от боли, а худшее — стремиться приумножать эту боль. Разорванный пополам внутри самого себя, ты станешь катиться от плохого к худшему, стремясь удавить голос своей совести вместе с той половиной тебя, что еще жива; и когда тебе это удастся — будет готов еще один новобранец для Моргота.
Ax, хуже рабства угрызенья совести!
Heu conscientia animi gravis est servitus!
*перестрелка*
— Ну как ты, Джек?
— *стонет*
— Я целился в парня, если тебе от этого легче.
— Ты промазал!
Из-за меня арестовали двоих. Я мог только догадываться, что будет с ними. Было ясно, что любой немец рассказывающий мне правду считался предателем... С этого момента я вынужден был прятать любую информацию, как вор. Если Гестапо найдёт мои дневники, то там не будут указаны имена, адреса и улики ведущие к тем, с кем я разговаривал… Я не сомневался, что для меня было важным оставаться в Берлине и рассказывать правду. Нацистская Германия становилась огромным комом лжи... Кто-то должен остаться и рассказать всю правду.
У луковицы не одна пергаментная кожица. Их много. Снимешь одну — появляется новая. Если луковицу разрезать, потекут слезы. Луковица говорит правду только при чистке.
Але ж, мабуть, ми правди не зурочим,
що світ вже так замішаний на злі,
що як платити злочином за злочин,
то як же й жити, люди, на землі?
Но, видимо, мы правды не сглазим,
что мир уже так замешан на зле,
что как платить преступлением за преступление,
то как же и жить, люди, на земле?
Cлайд с цитатой