Пока нет своих детей,
То не понять нам драмы,
Как же очень сильно
по нам скучают мамы.
Вот и сами стали мы отцами,
И у внуков тоже свои мамы.
Понимаешь измененья эти,
Но для тебя всегда мы будем ДЕТИ.
И ни чего дороже нет пока....
Нашим мамам нашего звонка...
И ничего дороже нет для нас,
Маминых счастливых глаз.
Мамы наши милые, мамочки, мамули,
У кого то молодые, у кого уже бабули....
Ах как хочеться обнять вас,
Ведь вы у нас одни...
От сынов и дочерей
Поклон вам до земли.
Мы не даем вам Бога, ибо каждый из вас должен сам найти его в своей душе, не даем Родины, ибо её вы должны обрести трудом своего сердца и ума. Не даем любви к человеку, ибо нет любви без прощения, а прощение есть тяжкий труд, и каждый должен взять его на себя. Мы даем вам одно, даем стремление к лучшей жизни, которой нет, но которая когда-то будет, к жизни по правде и справедливости. И может быть, это стремление приведет вас к Богу, Родине и любви.
Кто-то зовёт их батя, кто-то отцом называет,
А я называю папа, ведь лучше его не бывает.
Папа очень был скромный всегда, улыбался на мой он вопрос:
«Почему ты, папа, всегда уходил, когда приходил Дед Мороз?».
И в 6 лет на машине вдвоём, мы с тобой на безлюдной дороге,
И я впервые сижу за рулём, а педали жмут папины ноги.
Он ремня тебе дать обещал, ты внутри холодел от вины,
Но из брюк он ремень доставал лишь тогда, когда мама стирала штаны.
Он под утро может прийти, опоздать на сутки домой,
Но папа себе никогда не простит опоздание на утренник твой.
Ты — любовь всей моей жизни. И всё, что у меня есть, весь я целиком — это всё твоё. Навсегда.
Когда я была маленькая, то воспринимала маму с папой как одного человека — маму-и-папу — или как небо и землю, части одного пейзажа. Теперь я знаю, они — отдельные люди, которые не ладят между собой.
С детей не затребуешь подпись на протоколе о неразглашении. Их не запугаешь. Память о родителях живёт у них в генах…
А однажды в базарный день появился на рынке человек, который продавал какие-то уж совсем необычные вещи: гору Монблан, что в Альпах, Индийский океан, Лунные моря… Язык у этого человека был так хорошо подвешен, что через час у него остался только один город — Стокгольм. Город этот купил парикмахер. И всё же он ошибался, этот парикмахер. Он слишком много заплатил за него — переплатил! Ему невдомек было, что каждому ребенку, который появляется на свет, принадлежит весь мир, и ему ничего не надо платить за него – ни единого сольдо!
— Вспомни просто то, что повышает тебе настроение.
— Да был один курьез. Ничего особенного, если подумать. Мне было лет шесть, меня сводили родители в луна-парк. Катались на американских горках, ели сахарную вату, павильоны всякие разглядывали. После аттракционов мне захотелось мороженого, но родители отказали.
— И что ты сделал?
— Ничего, просто погрустил немного. Когда отец пошел за машиной, мама уволокла меня к ларьку и купила крем-брюле, сказав, чтобы я ел быстрее, а то папа увидит. Ну я ем, давлюсь, стараюсь побыстрее, а машины все нет. Мама пошла искать, а отец подъехал с другой стороны с брикетиком «Лакомки». Говорит, мол, ешь скорее, только маме не говори.
Cлайд с цитатой