Сорока семи лет от роду скажу, что всё, что мне суждено было узнать, — узнала до семи лет, а все последующие сорок — осознавала.
Не важно сколько тебе лет. Тебе может быть и 99, и ты можешь оставаться ребёнком. И пока ты ребенок, ты во все врубаешься, ты знаешь, что вокруг происходит.
Может быть, просто старуха пытается уверить себя, что и у нее было прошлое? В конце концов, что минуло, того больше нет и никогда не будет. Человек живет сегодня. Может, она и была когда – то девочкой, но теперь это уже все равно. Детство миновало, и его больше не вернуть.
Бритый стройный старик всегда немножко старинен, всегда немножко маркиз. И его внимание мне более лестно, больше меня волнует, чем любовь любого двадцатилетнего. Выражаясь преувеличенно: здесь чувство, что меня любит целое столетие. Тут и тоска по его двадцати годам, и радость за свои, и возможность быть щедрой — и вся невозможность. Есть такая песенка Беранже:
... Взгляд твой зорок...
Но тебе двенадцать лет,
Мне уж сорок.
Шестнадцать лет и шестьдесят лет совсем не чудовищно, а главное — совсем не смешно. Во всяком случае, менее смешно, чем большинство так называемых «равных» браков. Возможность настоящего пафоса.
Твои… черты,
Запечатленные Кануном.
Я буду стариться, а ты
Останешься таким же юным.
Твои… черты,
Обточенные ветром знойным.
Я буду горбиться, а ты
Останешься таким же стройным.
Волос полуденная тень,
Склоненная к моим сединам…
Ровесник мой год в год, день в день,
Мне постепенно станешь сыном…
Нам вместе было тридцать шесть,
Прелестная мы были пара…
И — радугой — благая весть: —
Не буду старой!
Сорок лет – это такой рубеж, на котором вдруг начинаешь остро чувствовать свои ограничения. И как будто соизмерять себя именно с ними. Появляется огромное количество различных «я уже никогда не…» Но, удивительная штука, каждое такое ограничение (и глобальное, и самое крошечное) формирует тебя и задает направление дальнейшей твоей жизни. Главное – не уходить с головой в горевание по поводу каждого пункта, а искать в каждом из них возможность.
Твои… черты,
Запечатленные Кануном.
Я буду стариться, а ты
Останешься таким же юным.
Твои… черты,
Обточенные ветром знойным.
Я буду горбиться, а ты
Останешься таким же стройным.
Волос полуденная тень,
Склоненная к моим сединам…
Ровесник мой год в год, день в день,
Мне постепенно станешь сыном…
Нам вместе было тридцать шесть,
Прелестная мы были пара…
И — радугой — благая весть: —
Не буду старой!
... Средний возраст — это на десять лет больше, чем тебе самому. Величина переменная.
Только в тридцать лет женщина умеет пользоваться таким выигрышным положением. Она умеет посмеяться, пошутить, приласкать, не уронив себя в глазах света. В эту пору она уже обладает необходимым тактом, умеет затронуть чувствительные струны мужского сердца и прислушаться к их звучанию. Молчание её так же опасно, как и её речь. Вам никогда не угадать, искренна ли женщина этого возраста, или полна притворства, насмешлива или чистосердечна. Она даёт вам право вступить в борьбу с нею, но достаточно слова её, взгляда или одного из тех жестов, сила которых ей хорошо известна, и сражение вдруг прекращается; она покидает вас и остаётся властительницей вашей тайны; она вольна предать вас на посмеяние, она вольна оказывать вам внимание, она защищена как слабостью своею, так и вашей силой.
Взгляд Другого определяет и формирует нас. Мы (как не в состоянии существовать без питания и без сна) неспособны осознать, кто мы такие, без взгляда и ответа Других.
Cлайд с цитатой