... И до смерти, и после неё не знаешь, что тебя ждёт.
Когда я бросила колледж, я весь день провалялась в постели. Мама зашла в комнату с заплаканным лицом, она долго на меня смотрела, а потом сказала: «У тебя только одна жизнь, Джорджия, без генеральной репетиции», а я ответила: «Знаешь, мам, а может я не хочу играть в пьесе». Через месяц меня не стало. Интересно, меня подслушали?
Может, смерть — это временная работа, а жизнь — всего лишь отпуск, который нужно провести с теми, кого ты любишь, с теми, кто любит тебя.
Меня всегда поражала эта история с картинами. Они висят себе годами, а потом, без всякой причины, без причины, повторяю, хлоп, и они летят на пол. Они висят себе на гвозде, никто к ним не прикасается, но вдруг, в какой-то момент — хлоп, и они падают как камни. В полной тишине, полной неподвижности, ни одна муха не пролетает, а они хлоп. Без всякой причины. Почему именно в этот момент? Неизвестно. Хлоп. Что такое происходит с гвоздём, когда он решает, что не может больше? Неужели и у него, бедняги, есть душа? Неужели он принимает решения? Они долго это обсуждали с картиной, они не решались на это, они говорили об этом все вечера напролёт, и так — в течение многих лет, потом определились с датой, с часом, минутой, секундой, и вот, пожалуйста — хлоп. Или они знали обо всём заранее, с самого начала, эти двое, все уже запланировали, — смотри, я ослаблю верёвку через семь лет, и у меня это получится, хорошо, тогда договорились на 13 мая, хорошо, около шести, давай без четверти шесть, о'кей, ну тогда спокойной ночи, — спокойной. Через семь лет, 13 мая, без четверти шесть: хлоп. Ничего не понятно. Это из тех вещей, о которых лучше не думать, иначе сойдёшь с ума. Когда падает картина. Когда ты просыпаешься однажды утром и понимаешь, что больше не любишь её. Когда открываешь газету и читаешь, что началась война. Когда видишь поезд и думаешь: я должен уехать отсюда. Когда смотришься в зеркало и понимаешь, что состарился...
Меня всегда поражала эта история с картинами. Они висят себе годами, а потом, без всякой причины, без причины, повторяю, хлоп, и они летят на пол. Они висят себе на гвозде, никто к ним не прикасается, но вдруг, в какой-то момент — хлоп, и они падают как камни. В полной тишине, полной неподвижности, ни одна муха не пролетает, а они хлоп. Без всякой причины. Почему именно в этот момент? Неизвестно. Хлоп. Что такое происходит с гвоздём, когда он решает, что не может больше? Неужели и у него, бедняги, есть душа? Неужели он принимает решения? Они долго это обсуждали с картиной, они не решались на это, они говорили об этом все вечера напролёт, и так — в течение многих лет, потом определились с датой, с часом, минутой, секундой, и вот, пожалуйста — хлоп. Или они знали обо всём заранее, с самого начала, эти двое, все уже запланировали, — смотри, я ослаблю верёвку через семь лет, и у меня это получится, хорошо, тогда договорились на 13 мая, хорошо, около шести, давай без четверти шесть, о'кей, ну тогда спокойной ночи, — спокойной. Через семь лет, 13 мая, без четверти шесть: хлоп. Ничего не понятно. Это из тех вещей, о которых лучше не думать, иначе сойдёшь с ума. Когда падает картина. Когда ты просыпаешься однажды утром и понимаешь, что больше не любишь её. Когда открываешь газету и читаешь, что началась война. Когда видишь поезд и думаешь: я должен уехать отсюда. Когда смотришься в зеркало и понимаешь, что состарился...
Если ты дошла до лучшей картинки жизни, значит, ты начала двигаться в обратную сторону.
Нет ни одного человека, ни одного живого существа, кто бы не вернулся после смерти. Прежде чем мы оказались здесь, мы умирали много раз. И то, что мы называем рождением, это просто обратная сторона смерти, как одна из двух сторон монеты или как дверь, которую, находясь снаружи, мы называем «входом», а находясь в комнате — «выходом».
Восточные люди говорят: «Будь гибче. При жизни человек мягкий и гибкий, смерть делает его жёстким.» Это относится и к телу, и к разуму, и к душе.
Cлайд с цитатой