Джордж Ласс

Люди — это набор простых, предсказуемых клише. Разбитые сердца, предательства — всё это было уже миллион раз. Но проблема в том, что каждый раз больно как в первый раз. И если тебе повезет, и ты оправишься от боли, будь уверен, что когда ты заделаешь все трещины в своем сердце, неминуемо появятся новые.

Люди — это набор простых, предсказуемых клише. Разбитые сердца, предательства — всё это было уже миллион раз. Но проблема в том, что каждый раз больно как в первый раз. И если тебе повезет, и ты оправишься от боли, будь уверен, что когда ты заделаешь все трещины в своем сердце, неминуемо появятся новые.

Какой смысл прятать голову, если её уже оторвало.

Когда я бросила колледж, я весь день провалялась в постели. Мама зашла в комнату с заплаканным лицом, она долго на меня смотрела, а потом сказала: «У тебя только одна жизнь, Джорджия, без генеральной репетиции», а я ответила: «Знаешь, мам, а может я не хочу играть в пьесе». Через месяц меня не стало. Интересно, меня подслушали?

— Что желаешь?

— Мести!..

— Закончилась. Что еще?

(— Чего тебе, девочка?

— Мести!

— Месть закончилась, что-нибудь еще?

— Овсянки с изюмом.)

У большинства людей, похоже, есть какой-то внутренний ежедневник. Они чувствуют потребность что-то делать, но это трудно, — закончишь одно дело, сразу переходишь к следующему по списку. Этот список никогда не кончается. Мы вечно находимся в состоянии незавершенности.

Наверное, весь смысл жизни и смерти в том, чтобы найти его.

— Мейсон, если бы ты не был жнецом, то кем?

— Мёртвым.

— А если живым?

— Я бы умер.

— Я была бы в колледже... Второкурсницей.

— Значит, радуйся, что ты мертва.