Бился неровно пульс,
Мысли казались голыми.
Из пистолета грусть
Целилась прямо в голову.
Бился неровно пульс,
Мысли казались голыми.
Из пистолета грусть
Целилась прямо в голову.
Как быстро, почти в одно мгновение может повзрослеть ребёнок, который ещё месяц назад катал машинки и готовил поезда для отправки по игрушечной дороге в обрыв со стола.
Одиночество стало какой-то стыдной болезнью. Почему все так его чураются? Да потому, что оно заставляет думать. В наши дни Декарт не написал бы: «Я мыслю – значит, я существую». Он бы сказал: «Я один – значит, я мыслю». Никто не хочет оставаться в одиночестве: оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А чем больше думаешь, тем становишься умнее – а значит и грустнее.
— Майкл, ты плачешь? — спросила Джейн.
Майкл дёрнул головой и попытался улыбнуться.
— Нет, — сказал он. — Глаза плачут, а я нет.
И слушали тихий океан,
И видели города,
И верили в вечную любовь,
И думали: «Навсегда»
Иногда ей просто хотелось остановить кого-то на улице, кого-то хорошего, доброго с виду, и сказать: «Мне плохо».
Голосистая, чё ей не петь-то, она любой красноармейский ансамбль переорёт. Бюст у нее большой, понимаешь, ни одна гимнастёрка не влазит — она б у них запевалой была.