Жизнь прошла, вернее пробежала
в стороне — пространства визави,
из которой выдернули жало
напоследок жертвы и любви.
Жизнь прошла, вернее пробежала
в стороне — пространства визави,
из которой выдернули жало
напоследок жертвы и любви.
Судьба дозволила зажиться,
хоть я бирюк, а не пиарщик.
Я же заместо снов
в ночь раскалённо-тусклую
вижу, как смотрит на
нашу пучину русскую
с трупным пятном луна.
Это не то что средние
годы мои прошли,
это, считай, последние
годы мои пришли.
В родных широтах, жив курилка,
то о подружке грежу, каюсь,
то болью в области затылка
с отдачей в позвоночник маюсь.
Всё-таки только небу
сегодня я доверяюсь,
единому на потребу,
робеючи, приобщаюсь.
Как будто после пробежки
голову задираю
и будущих странствий вешки
заранее расставляю.
Не мни меня своим:
в пенатах обветшалых
я лишь сезонный дым
над кучей листьев палых.
Выбрал бы жизнь другую:
того, кто проснувшись рано,
лил себе ледяную
на мозжечок из крана,
или того, кто долго
любил поваляться с книжкой,
или того, кто чёлкой
тряс, как последней фишкой.
Завидней жертвою убийства пасть,
Чем покупать убийством жизнь и власть.
Бок о бок жизнь прожить — не лапти сплесть.
Жизнь — штука опасная. И жестокая. Ей наплевать на то, что ты главный герой и что у любой истории должен быть счастливый конец.