А есть ли в наших судах судьи, которых не за что осудить?
Юристам нужно не просто говорить об истине, а искать ее, находить и претворять в жизнь.
А есть ли в наших судах судьи, которых не за что осудить?
Юристам нужно не просто говорить об истине, а искать ее, находить и претворять в жизнь.
Мы с Кудриным едины в том, что Кудрин должен сидеть! Только Кудрин себя видит в президентском кресле, с маленькой задержкой на посту премьера, ну а я его вижу в зале суда — по итогам его деятельности. Слушайте, ну не может, не может сборище антисемитов развивать государство Израиль! Объективно! Не может либерал развивать страну, не может! Никакую! Ни Соединённые Штаты Америки, ни Российскую Федерацию, потому что он презирает свой народ и ненавидит данную территорию.
— Вы издеваетесь над судом, сэр?
— Нет, это вы издеваетесь над этим судом, также как над правосудием, истиной и свободой, но так не будет продолжаться вечно.
— Никаких условий, иначе я прикажу, чтобы вас судили, как немого.
— Безмолвный подсудимый, безмолвная защита, а может, и безмолвное правосудие? Так ведь гораздо удобнее.
... ты можешь выиграть дело — и правосудие восторжествует, можешь проиграть — правосудие тоже восторжествует... Странное дело...
— Вы оба должны знать, что менее четырех лет назад меня судили за вредительство, бунт и саботаж.
— И вы, чудесным образом, были оправданы.
— А еще через два года я проник в тюрьму в Бодмине и освободил заключенного. Или вы, и ваши коллеги-судьи, расцениваете это как молодой задор?
— Возможно, мы исповедуем принцип, что раскаявшийся грешник — самый лучший пастор.
Я был судьей, обычным судьей по семейным делам, но я был хорошим судьей. После той драки я вернулся к работе и как раз тогда Асекьель... Асекьель — это тот парень, который на большой скорости врезался в машину и убил мою семью, он снова устроил пьяные гонки и задавил девочку, которая ехала на велосипеде, она скончалась на месте. Когда я потерял семью, то думал, что хуже уже быть не может, однако понял, что ошибался. Еще хуже было потерять смысл своей жизни. Я, всю свою жизнь посвятивший правосудию, должен был признать, что правосудия не существует. Дружба с губернатором повлияла на договор Асекьеля, а Бог просто попивал чаек. К невыносимой боли прибавилась страшная ненависть к Асекьелю и тогда я понял, что достиг дна. Я смотрел вниз и все видел. А вы видели дно, падре? Если нет, то я расскажу. Знаете, что там, на дне? Там ненависть. И тогда я задумался над тем, как я буду из него выбираться. Как видите — я выбрался. Потихоньку, шаг за шагом. Я вернулся к жизни. А вот кто не вернулся, это Асекьель. Я рассказал ему о себе за две секунды до того, как пустил ему пулю в правый глаз. Я рад, что сказал ему это, потому что знаете, что я увидел в его левом глазу, мертвом, но уцелевшем? Знаете, что я увидел? Правосудие. Я увидел, что парень в конце концов осознал, что правосудие существует.