Ты знаешь, Гвидо... после твоей смерти я не думал, что еще чего-нибудь захочу. Но даже если я и разрыдаюсь, мир все еще полон боли. Пусть я и буду жить для себя, мир все еще будет пуст. Именно поэтому я и стал Епископом. Уверен, где-то там, в раю, ты не успеваешь даже вздохнуть из-за смеха.
«Если никто не протянет руку, это сделаю я».
Наш мир — это просто мерзость. Это гадкий, тошнотворный, не прекращающийся кошмар. В нем слишком много боли... Слишком много.
– Шурик, ты помнишь, что «Фауст» – это в каком-то смысле наш первоисточник? – спросила Катька. – Вместо удовлетворения на склоне лет Фауст чувствует лишь душевную пустоту и боль от тщеты содеянного. Этим, Шурик, все сказано о так называемой любви. Слышать этого слова не могу, надо законом запретить его произносить.
Люк кивнул. Сказать по правде — и он никогда этого не отрицал, потому что был не способен на ложь, — ему понравилось, и понравилось очень, несмотря на то что он понимал: они с сестрой, которая была старше, хотя и всего на год, занимались чем-то противоестественным, хуже того — богохульным. Но он оказался не в силах остановить странное, пугающее, но неудержимое течение ощущений, которое вызвали её губы, когда она начала сосать. Казалось, она высасывает всё плохое: страхи, переживания и боль, — которые он носил в душе с тех пор, как узнал всё о мире, в котором появился на свет. И когда он пролил семя, ему показалось, что в его яйцах будто взорвался динамит, который разорвёт его на кровавые клочки.
Именно непонимание того, что другому тоже может быть больно, и приводит к большинству бед во внешнем мире.
Ты посмотри, как мир вокруг прекрасен,
Как много в нашем мире доброты!
И если в этом вы со мной согласны,
Нам не грозит убогость пустоты...
Тот, кого я убил — изнасиловал мою мать. В тот момент, когда я об этом узнал, я сам как будто исчез, меня будто не существовало, осталась лишь оболочка.
Cлайд с цитатой