— А что Чарли думает о твоих билбордах? Он ведь бывший коп...
— Бывший коп-избиватель жён.
— А что Чарли думает о твоих билбордах? Он ведь бывший коп...
— Бывший коп-избиватель жён.
Не смотри на меня так. Если избавиться от всех с расистскими замашками, то останутся трое копов, которые терпеть не могут геев.
— Поверьте мне, миссис Хейз, все, что я могу, я делаю, и вот это [указывает на билборды] — нечестно по отношению ко мне.
— За то время, что ты ехал сюда и как сопливая сучка тут плакался, чью-то еще девочку могли раскромсать на куски. Но я рада, что ты расставил приоритеты, так держать!
— Слушай, Диксон.
— Что?
— Должна кое-что сказать тебе. Это я подожгла полицейский участок.
— Ну а кто же еще это мог быть!
— Я хотел бы, чтоб этого не было. Хотел бы, чтоб она была жива.
— Да, Чарли, я знаю. Знаю, что хотел бы.
— Но билборды ее не вернут, Милдред!
— Как и потрахушки с девятнадцатилетками.
— Неси еще огнетушитель из дома!
— Мам, может, пожарных вызвать?
— Да пошли они в жопу, небось сами и подожгли!
И, по-моему, если кто виновен в потрахушках с алтарником или другим юношей — ведь вы, ребятки, на это дело падки, — то он лишается права приходить ко мне домой и говорить обо мне, о моей жизни, моей дочери и моих билбордах. Так что допивайте свой чаек, отец, и валите нахрен с моей кухни.
— И что за история с чертовыми билбордами, Милдред?!
— По-моему, там все очевидно.
— Нет, ты уж сделай милость, объясни мне!
— Очень жаль, что ты сам не смог понять. Как бы сказать, я... хотела, чтобы определенные люди выполняли свои обязанности. Целых семь месяцев я не слышала ни слова, зато с тех пор, как я арендовала билборды, они не замолкают.
— Думаешь, вернула их к работе, м? Я скажу, над чем они работают: они сейчас работают над тем, чтобы как можно скорее тебя посадить.
— Чем больше подключается общественность, тем больше шансов раскрыть дело. Ты же сам мне это всегда говорил.