Я понимаю, как смешно
Искать в глазах ответ,
В глазах, которым всё равно,
Я рядом или нет.
Я понимаю, как смешно
Искать в глазах ответ,
В глазах, которым всё равно,
Я рядом или нет.
Наше время иное, лихое, но счастье как встарь, ищи!
И в погоню летим мы за ним, убегающим вслед.
Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей
На скаку не заметив, что рядом — товарищей нет.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах,
Добрый молодец он был — бабку-ведьму подпоил,
Ратный подвиг совершил, дом спалил.
И однажды — как в угаре — тот сосед, что слева, мне
Вдруг сказал: послушай, парень, у тебя ноги-то нет.
Как же так! Неправда, братцы! Он, наверно, пошутил?
— Мы отрежем только пальцы, — так мне доктор говорил.
Но сосед, который слева, всё смеялся, всё шутил.
Даже если ночью бредил — всё про ногу говорил,
Издевался: мол, не встанешь! Не увидишь, мол, жены!
Поглядел бы ты, товарищ, на себя со стороны.
Этот глупый свинец всех ли сразу найдет,
Где настигнет — в упор или с тыла?
Кто-то там, впереди, навалился на дот,
И Земля на мгновенье застыла.
И невиданных зверей, дичи всякой нету ей,
Понаехало за ей егерей,
Так что значит не секрет — Лукоморья больше нет,
И все, о чем писал поэт — это бред.
Ты уймись, уймись, тоска, душу мне не рань,
Раз уж это — присказка, значит, дело дрянь.
Я оглох от ударов ладоней,
Я ослеп от улыбок певиц,
Сколько лет я страдал от симфоний,
Потакал подражателям птиц!
Пускай остались мы вдвоём,
Пусть рядом нет ребят,
Во взгляде ласковом твоём
Я вижу не себя.
Глаза-то лукаво блестят,
То смотрят сердито,
То тихонько грустят
О ком-то незабытом...
А Русалка, вот дела — честь недолго берегла,
И однажды, как смогла, родила,
Тридцать три же мужика не желают знать сынка,
Пусть считается пока сын полка.
Как-то раз один колдун, врун болтун и хохотун,
Предложил ей, как знаток бабских струн,
Мол, русалка, все пойму и с дитем тебя возьму,
И пошла она к нему как в тюрьму.