Язык — кремень, слова — искры. Они могут сделать пожар,— будь осторожен, разговаривающий!
Мы все одноязыки, что не ново,
Но по два уха каждому дано
Лишь для того, чтоб, выслушав два слова,
В ответ произносили мы одно.
Язык — кремень, слова — искры. Они могут сделать пожар,— будь осторожен, разговаривающий!
Мы все одноязыки, что не ново,
Но по два уха каждому дано
Лишь для того, чтоб, выслушав два слова,
В ответ произносили мы одно.
Мы говорим только необходимыми намеками. Раз они вызывают в слушателе нужную нам мысль, цель достигается, и иначе говорить было бы безрассудной расточительностью.
Я говорю по-испански, я даже немного секу по-кубински. Но из десяти слов Ла Гэрты я понимаю только одно. Кубинский диалект – позор испаного-ворящего мира. Кажется, что весь разговор – гонка под невидимый секундомер, цель которой – за три секунды выплеснуть как можно больше слов без единого гласного звука.
Чтобы уследить за таким разговором, существует одна-единственная хитрость: знать, что человек собирается сказать, прежде, чем он это скажет.
Заходят, рассказывают об охоте, о бандитах. Говорят они на испорченном итальянском, я их понимаю, они меня — нет, но это ничуть не мешает нашим беседам.
Один мудрец учил:
— Лучше слушать, чем разговаривать.
Его спросили:
— Почему? Он ответил:
— Недаром Бог создал один язык и пару ушей.
Он был чужеродным зверем. Как и она сама. Два абсолютно разных создания разговаривали друг с другом. Всего лишь одно слово, но это только первое слово. Хирка искренне хотела, чтобы таких слов стало больше. Если они с вороном научатся понимать друг друга, то, возможно, имлинги смогут научиться понимать людей.