Вторжение гигантов (Shingeki no Kyojin)

Другие цитаты по теме

Теперь ты ясно видишь вещи. Видишь эти дурацкие жизни, странные голоса. Кругом Милли Ванилли. Ты смотришь на вещи, которые не можешь купить, а теперь даже не хочешь покупать. Всё это останется после твоего ухода, после твоей смерти. И тогда ты понимаешь, что все эти вещи в ярких витринах, эти модели в каталогах, эти краски, эти специальные предложения, эти рецепты Марты Стюарт, эти горы жирной пищи — лишь попытка отсрочить нашу смерть. Но тщетно.

... Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним,

Мне есть, чем оправдаться перед ним.

Все мы уйдём: и ты, мой друг, и я,

И смоет время наши города,

И вновь вздохнет и повернёт планета,

Цивилизации стряхнув, как будто цепи.

Всё, что любили мы, уйдёт в песок,

Утихнет эхо наших голосов,

И только Сфинкс, по-прежнему безмолвный,

Останется стеречь свои секреты.

По-прежнему садиться будет солнце

За острые вершины пирамид,

По-прежнему на небе будут звёзды,

И солнце блеск и славу сохранит,

Таким же будет океан бездонным...

Но в этом мире нас уже не будет.

И в новый круг история умчится.

Другие сказки сложат снова люди,

Вновь зиму назовут зимой, а лето летом.

Вновь будут воевать, любить, учиться,

И снова вырастут повсюду города...

А мы уйдем, неведомо куда.

— А это... очень страшно?

— Нет, я так не думаю. Ровно так, как и должно быть. Всё когда-то заканчивается. Капля падает вниз.

— До встречи на той стороне.

— Ох, БоДжек, нет. Нет никакой «той стороны». Это конец.

Мы все уже переживали смерть однажды. В тот самый день, когда мы рождались. Привычная для нас вселенная разрушилась, а впереди был яркий свет – и леденящий душу ужас. Говорят, родовая травма так сильна, что мы всю жизнь несем на себе ее отпечаток. Это было самое ужасное, что мы все пережили. А потом оказалось, что это было только начало жизни. Так стоит ли бояться смерти? Когда я сдохну, кто знает — может быть, не будет ничего. Наступит пустота. Но если сознание останется жить, я закрою глаза и полечу туда, где свет. А весь этот рукотворный ад, который мы якобы любим, но на который жалуемся каждый божий день, всю свою жизнь, с утра до вечера — пусть катится к чертям собачьим.

Я не боюсь смерти. Серьезно. Совсем. Я ведь очень много думал об этом… Это как младенцы боятся ступить на зеленую траву, не понимая, что она из себя представляет. А где есть страх, там мы сразу создаем мифологию. И это всегда мифология ужаса. Но ведь никто не вернулся оттуда, чтобы унять этот священный ужас перед неизвестным – или наоборот, чтобы убедить, что бояться реально стоит. Так почему мы, приземленные сгорбленные к земле насекомые, так уверены, что после смерти нас ждет что-то ужасное?

Ведь если бы Эмма умерла, это сквозило бы во всем! А между тем ничего необычайного вокруг не происходит: на небе ни облачка, деревья колышутся, вон прошло стадо овец.

Мы все поклонялись смерти, но смерть единственное чего мы заслуживаем.

— Ненавижу смерть!

— Почему?

— А потому, что в наше время человек может всё пережить, кроме неё.

Дорогой, обрамленной плачем,

шагает смерть

в венке увядшем.

Она шагает

с песней старой,

она поет, поет,

как белая гитара.