Париж в ту пору казался мне волшебным городом, все жители которого имеют неограниченный доступ к неиссякающему источнику подтаявшего мороженного — это вам не дурацкие кисельные берега.
Осторожно принюхавшись к дымящейся чашке, барышня неожиданно поняла, что влюбилась. Причём не просто так, а на всю оставшуюся жизнь. И да, разумеется, в напиток из странных зёрен.
... с чашкой кофе в руке куда интереснее читать всякие разные книги, которые она раньше считала скучными...
Кофе? — это варенье из джазовых пластинок
Кофе? — это свет, который можно размешивать ложечкой
Кофе? — это врата восприятия ночного пейзажа
Кофе? — это немой вымысел радуги
Дар умения быть счастливым в детстве, есть почти у всех, но лишь немногие могут сохранить его на всю жизнь. Большинство теряет эту способность уже в юности.
И что-то простое, но сильное очень,
осталось со мною — и стало уютно.
Такой вот нехитрый обыденный очерк.
Такими счастливыми были минуты!
А что изменилось? Ни чуточки даже.
Всё так же метели над городом этим.
И тайно проходят «конфетные кражи»,
и дома мы просто — любимые дети.
И скатерть другая, другая посуда.
Но так же на кухне наряжена ёлка.
Я верю в тебя, новогоднее чудо.
Я вижу тебя в мандариновой дольке.
Нельзя танцевать «зачем-то» или «для чего-то». Танец — ради танца. Не он для нас, а мы для него. Пока есть танец, того, кто танцует, нет. И это — самое главное. Единственная наша корысть состоит в том, что когда танец закончится, мы можем быть совершенно уверены, что рано или поздно начнется новый. И это такое счастье, что я каждый день готова плакать от зависти к самой себе.
Иногда что-то случается и мне перестают сниться и дом, и сосны вокруг дома моего детства. Тогда я начинаю тосковать. Я жду и не могу дождаться этого сна, в котором я опять увижу себя ребенком и снова почувствую себя счастливым оттого, что еще все впереди, еще все возможно…
В детстве я любил ходить на железнодорожный вокзал и смотреть на уезжающие поезда. Мне казалось, что они едут куда-то, где все совсем не так, как здесь. Поезда ехали «ТУДА», они ехали «ОТСЮДА», и я смертельно завидовал пассажирам, устало распихивающим свои сумки по багажным отсекам: это чарующее зрелище можно было увидеть в освещенных окнах вагонов. На поезда, приезжающие «ОТТУДА» в тоскливое «СЮДА», я предпочитал не обращать внимания...
Выйти на кухню, споткнуться об котов. Нашарить банку с кофе, обнаружить в ней две с половиной ложки. Чертыхнуться, выйти с кухни, споткнуться об котов. Залезть в кладовку в поисках кофе, нашарить банку с персиковым компотом, принести ее на кухню, вскрыть, оглохнуть от истошного мява: с точки зрения котов, консервы бывают только с мясом или рыбой. Покормить котов. Сожрать персик из банки, вспомнить про кофе. Еще раз сходить в кладовку. Долго рыться, найти пять разных пачек: в зернах, турецкий, с орехом макадама, с ванилью, с шоколадом. Выбрать. Вернуться на кухню, вынуть кота из банки с персиками и сварить себе наконец хоть что-нибудь.
Детство… Именно детство, вот что внезапно вспомнилось им обеим. Та пора, когда дни текли беззаботно и счастливо, когда верилось, что чудо совсем рядом… Да что там говорить – каждый новый день и был этим чудом. И так тогда легко верилось, что все заветные мечты обязательно сбудутся, все желания непременно исполнятся, и так будет всегда.
Cлайд с цитатой