Как человек может настолько постареть и так мало измениться?
— А вам жалко? Вы же обещали, Гордей Гордеич.
— Обещал... Ничего я не обещал.
— У людей клуб свой, стадион построили, рояль вон покупают. А вы на миллионах сидите и радуетесь.
— Ладно-ладно, мы без пианин росли.
— Так то — вы, а то — мы!
— Я горжусь тобой, Мерлин.
— Артур благодарен, Утер благодарен, ты гордишься. Я еще не был столь популярен!
— Постыдись, ты ей в дедушки годишься.
— Мерлин! Ты жив?
— Нет, я призрак и вернулся за вами.
Вы знаете, я бы хотел, открыв глаза в возрасте Владимира Владимировича Познера (85), обнаружить, что я не в гробу. Вот это самое большое мое желание. А если все-таки я в гробу — хотелось бы, чтобы я сам, без посторонней помощи из него вышел. Ну, просто очередная примерка. Вот этого я бы очень хотел. А самое главное — я бы хотел себя видеть… да, еще я в принципе хотел бы видеть в этом возрасте! И хоть что-то соображать. Это важно.
Я не употребляю наркотики. Мне это уже не нужно. Я постарел, и если мне теперь нужен приход, нужно просто неожиданно встать со стула.
Я красивый старик, боящийся стать беспомощным. В общем, диагноз — «старость средней тяжести».
Ей, вот тебе подарок, ты ведь теперь наш новый шериф, без звезды — как-то не солидно.
— Нужен один день, чтобы воспитать сенатора, а чтобы воспитать работника — как минимум десять лет.
— А чтобы сделать работника из сенатора, боюсь, не хватит и двадцати.
Cлайд с цитатой