— Погоняйте, Кузьма Апанасович, погоняйте, а то на ярмарку опоздаете.
— Так то ж быки, а не мотоцикла! Це ж верста в час на полной скорости.
Кубанские казаки (1949)
Cлайд с цитатой— Я вас как тогда увидел, так сразу решил...
— А что вы решили?
— Сказать?
— Говорите.
— Что лучше вас нет в целом свете.
— Ну-у, да таких сколько угодно.
— Для меня вы одна из тысячи тысяч. Я люблю вас, Даша.
— Шестьсот сорок пять — красотища! Шестьсот сорок пять!
— Ерунда. Ты мне скажи, Антон... Хотя, ты ничего не можешь мне сказать, ничего ты не можешь понимать, и ничего ты не можешь чувствовать.
— Э, нет, Гордей Гордеич, Мудрецов все понимает. «Быть или не быть — вот, в чем вопрос. Что благороднее: сносить ли гром и стрелы враждующей судьбы или восстать на море бед и кончить их борьбою? Офелия! О нимфа! Помяни меня в свое святой молитве».
— Антон, ты сошел с ума.
— Жизнь ваша большая, интересная.
— Какая же она большая, когда мне еще и двадцати лет нет.
— Ну и что же? А другой сто лет проживет и ничего не сделает. А вы, вы герой.
— Да сделала я пока еще очень мало. Ой, забыла! Забыла рассказать вам самое интересное. В прошлом году я в Москве была.
— Да?
— Ходила по улицам, каталась в метро, была в театре, цирке, планетарии. Но, вы знаете, меня все время почему-то тянуло к себе домой — на свои поля, степи. Люблю я наши кубанские степи.
— Я хочу... Я хочу вам сказать, Галина Ермолаевна...
— Говорите, товарищ Ворон.
— Я хочу... Я хочу спросить вас, Галина Ермолаевна...
— Спрашивайте, Гордей Гордеич.
— Я хочу спросить вас: правда то, что вы вчера сказали Марко Даниловичу?
— Правда.
— Но вы ему сказали... вы ему сказали...
— Я ему сказала, что люблю вас.
— Галя! Галя! Галиночка!
— Ишь какой жених нашелся! Шпингалет!
— А я не жених, папаша, я сват.
— А мы таких сватов оглоблей...
— Некультурный разговор, дедушка.
— Вовек почтение, Галина Ермолаевна. Не узнаете?
— Как я могу вас не узнать, Гордей Гордеич? Да вас за версту узнаешь.
— Неужели я такой заметный?
— Усы у вас заметные.
— Усы? Это для осанки. Я казак.
— А теперь и казаки без усов больше ходят.
— Ну а мне-то что? Я человек холостой, казак вольный. Захочу — и бороду отпущу.
— Отпускайте хоть косы, Гордей Гордеич!
— Украду я вас, ей-богу, украду!
— Что-то? Не слышу.
— Посажу на коня и увезу в свой колхоз.
— А зачем же в ваш? У меня свой есть.
— Ну что же я могу, Гордей Гордеич? Уж я и так, и этак. А Даша на меня внимания никакого не обращает.
— Как это «не обращает»? А ты ухаживай, добивайся, завоюй ее. Эх, ты, казак! Вот, скажем, если бы я был в твоих...
— Ну да, вы бы! Ладно, давайте, давайте.
— Попробуй! Так ты глаз с нее не спускай, угощай мороженым, катайся на каруселях, веди в цирк, в цирюльню веди.
— У-у-у...
— Все расходы правление берет на себя.
— А, ну тогда другое дело!
— Что вы на это скажете, Денис Степанович? Это же грабеж! Я растил Дашу, я ее воспитывал.
— А тебя кто растил, товарищ Ворон?
— Как кто? Партия, народ.
— А Дашу, значит, ты один растил? Так! А скажи мне, пожалуйста, в каком таком государстве находится колхоз «Заветы Ильича», а?
— Денис Степанович, ну что это за вопрос? Я не понимаю...
— Нет, ты отвечай, отвечай.
— В нашем, советском.
— Ну так что ж ты шумишь? Ты, наоборот, радоваться должен: ведь какая замечательная пара получается! Молодцы! Непременно поеду их поздравить. Непременно!