— Шестьсот сорок пять — красотища! Шестьсот сорок пять!
— Ерунда. Ты мне скажи, Антон... Хотя, ты ничего не можешь мне сказать, ничего ты не можешь понимать, и ничего ты не можешь чувствовать.
— Э, нет, Гордей Гордеич, Мудрецов все понимает. «Быть или не быть — вот, в чем вопрос. Что благороднее: сносить ли гром и стрелы враждующей судьбы или восстать на море бед и кончить их борьбою? Офелия! О нимфа! Помяни меня в свое святой молитве».
— Антон, ты сошел с ума.
Ходили слухи, будто одно время он сидел в сумасшедшем доме; ему оказали честь, приняв его за умалишенного, но вскоре выпустили на свободу, убедившись, что он всего-навсего поэт.
Как бы это не звучало дебильно,
Я всего лишь хочу смотреть с тобой фильмы,
Я хочу гулять, держа тебя за руку,
И встречать с тобой рассветов алое зарево.
Это, конечно, не высокие чувства,
Поэты сквозь века на меня смотрят грустно -
Ну да, мне всегда не хватало красивых слов,
Чтобы как-то трогательно описать свою любовь.
Говорить о своих чувствах — первый признак слабости. Лучше держать это в себе, пока оно не станет твердым комком злости и обиды. Так поступал мой дядя Питер. Впрочем, он спился вусмерть, но это... неважно.
Какую бы антипатию он ко мне ни испытывал, он не из тех, кто допустит, чтобы симпатии и антипатии мешали ему раздобыть нужную информацию.
Мы, поэты, — люди голые, у нас все видно, поэтому нам надо позаботиться о том, чтобы мы выглядели пристойно.
Интересное это явление — чувство разочарования. Оно способно побуждать в разочарованном худшее, что в нем есть. Разочарованные младенцы склонны бросать еду куда попало и устраивать пачкотню. Разочарованные граждане склонны казнить королей и королев и устраивать демократию.
Что бывают на свете лишние мысли, лишняя совесть, лишние чувства — об этом, ещё живучи на воле, вобла слышала. И никогда, признаться, не завидовала тем, которые такими излишками обладали.
Cлайд с цитатой