Руди Уэйд

— А «мужик в маске», я кажется знаю кто это. Нет... я точно знаю.

— И кто же?

— Это наш надзиратель.

— Надзиратель?

— Ага, потому что это ж вообще было бы ***ец нелепо, правда ведь? Он ведь на нас не поссал бы, даже если б мы горели, а он очень сильно хотел бы поссать.

Знаешь, не будь я конченным распиздяем позвал бы тебя на свидание, ты бы согласилась. Ведь я был бы тогда не ***лан, как сейчас, а другой бы был совсем. Знаешь, ну типа хороший. Мы бы с тобой здорово погуляли, не знаю, может быть, даже стали бы парнем и девушкой. И может, я бы не портил всё как обычно порчу, и ты не считала бы меня козлом, может всё было бы хорошо. И мы были бы счастливы вместе, а *** с ним, может даже собачку бы однажды завели, не знаю.

— Ему бы на улицу почаще выходить.

— Или знакомства в интернете попробовать, или уроки сальсы. Я слышал они там... Мы что пришли его социальную жизнь налаживать?

— Это тебе не милая беседа. Завязывай.

— Ага. Ты либо играй, либо играй по-жёсткому.

— И чё это значит?

— Ну... это типа я ему угрожая физической...

Не смей тут говорить, что собирался сказать!

— Разберемся по-джентльменски.

— И как это?

— Сыграем в писюн-ножницы-мохнатка.

— Это как камень-ножницы-бумага?

— Это они у меня сплагиатили.

— А тачила у него есть? А то если подумать, он же болеет и за руль ему нельзя.

— Не знаю я ничего про машину! Потому что когда он чуть не умер у меня на глазах от кашля, мне показалось неуместным производить инвентаризацию его имущества. Люди бы сказали, что это как-то бесчувственно

Бабы. Они жестоки, бесчувственные и от них одни беды. Но зато какие же они красивые.. Да, и пахнут приятно.

— Я думал, ты еще спишь.

— Ну... Кто рано встает, тому дают.

Так, Алексу — его **й, мамке — её лялька. А где моя распрекрасная монашка? Где, мать её, справедливость?