Природа обыскивает нас при выходе, как при входе. Нельзя вынести больше, чем принес.
У Солнца нет зрителей, пока оно не затмится. Настолько больше свойственно нам от природы восхищаться новым, нежели великим.
Природа обыскивает нас при выходе, как при входе. Нельзя вынести больше, чем принес.
У Солнца нет зрителей, пока оно не затмится. Настолько больше свойственно нам от природы восхищаться новым, нежели великим.
— В схватке природы с природой я не делаю ставок. Мы созданы по ДНК-чертежу и рождены в неподвластный нам мир закономерностей и случайностей.
— О, славься уродливый мир, да?
Он [труд] — первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека.
Мы защищаем наши пороки, так как любим их, и предпочитаем извинять их, а не изгонять. «Не хотим» – вот причина; «не можем» – только предлог.
Если бы я ослеп, больше всего меня, думаю, удручало бы то, что я не могу теперь до полного одурения смотреть на плывущие облака.
Нравится мне здешняя природа и архитектура. Не такая, как в Зореграде, более суровая и лаконичная, но какая изящная, как будто интеллигентная. Посмотри, Семён, клёны и дубы как будто приосанились. Словно не могут себе позволить сгибаться перед туристами. Даже деревья здесь сохраняют достоинство, осанку и простоту. Кажется, у них тоже можно спросить дорогу – и они ответят, а то и проводят.
И падает лента в очерченный круг,
на запад, на север, с востока на юг,
закат возгорается красным огнем,
и темная ночь наступает за днем.
Как в вечности вместе ночь с ясным днем,
так вместе и мы с тобою вдвоем,
как льнет сине море к родючей земле,
так льнешь ты душою и сердцем ко мне.
Как воздухом дышит живая земля,
Так ты мною дышишь, дышу тобой я.
Так было и будет и есть по судьбе,
И слово мое льется кровью в тебе.
И падает лента в очерченный круг,
на запад на север, с востока на юг,
и гром с тишиною послушные мне,
на помощь спешат на яву и во сне.